посвятил Н. Ф. И. В черновом варианте пьесы находится стихотворение «Когда я унесу в чужбину…», в отдельном автографе известное под названием «Романс к И…». Все это невольно наводит на мысль, что сходство инициалов Н. Ф. И. с именем Натальи Федоровны Загорскиной не случайно. В предисловии к «Странному человеку» Лермонтов пишет: «Я решился изложить драматически происшествие истинное, которое долго беспокоило меня и всю жизнь, может быть, занимать не перестанет. Лица, изображенные мною, все взяты с природы; и я желал бы, чтоб они были узнаны…»[305]
Таким образом, не остается сомнений, что в 1831 году Лермонтов пережил трагедию, связанную с девушкой, образ которой он воссоздал потом в своей «романтической драме». Предисловие к драме как бы обязывает узнать ее имя и ввести в биографию Лермонтова новое важное лицо. Ибо вывод,
добытый путем исключительно литературного анализа, еще не может служить материалом для биографии, пока он не подтвержден фактами нелитературного порядка. Используя литературное произведение в качество прямого источника для биографии, исследователь неизбежно попадает в порочный круг и часто оказывается в положении П. А. Висковатова, который в целом ряде случаев строил комментарий к произведениям Лермонтова не на фактах его реальной биографии, а на основе биографических догадок, извлеченных из тех же самых произведений.
Исследователи уже прежде отмечали совпадение между циклом 1831 года и текстом «Странного человека»[306]. Но для того, чтобы добыть новые факты, надлежало преодолеть целый ряд трудностей. Начать с того, что вплоть до 1880 года стихотворение «Н. Ф. И…вой» в собраниях сочинений поэта печаталось с измененными инициалами: «М. Ф. М…вой», а «Романс к И…» с 1843 года по 1910 год перепечатывался без начальной буквы посвящения: просто «Романс к***».
Буквами «М. Ф. М…вой» стихотворение озаглавил Дудышкин, впервые опубликовавший его в 1859 году[307]. Подлинная рукопись Лермонтова с посвящением Н. Ф. И…вой находилась при этом в его руках. Инициалы Дудышкин переменил не по собственной прихоти, а выполняя, очевидно, просьбу какого-то заинтересованного в этом лица. Следовательно, он знал, к кому обращены стихи, то есть знал имя, отчество, фамилию Н. Ф. И…вой. Может быть, даже знал ее лично. Однако, вместо того чтобы напечатать ее имя полностью, Дудышкин нашел нужным еще крепче зашифровать его. Вероятно, об этом позаботилась сама Н. Ф. И. или кто-нибудь из ее близких, для того, чтобы никто не мог угадать имени той, которая когда-то вызвала в Лермонтове такое истинное и сильное чувство.
В то время как Е. А. Сушкова публиковала «Записки», в которых с увлечением рассказывала о знакомстве с Лермонтовым и о своей отвергнутой им любви, Н. Ф. И., сама так равнодушно покинувшая поэта, тридцать лет спустя старательно вытравляла из его биографии свое имя, чтобы будущие комментаторы «Странного человека» не смогли расшифровать его. Что побуждало ее к этому?
В строфе большого стихотворения, озаглавленного датой «1831-го июня 11 дня», Лермонтов, обращаясь к ней, писал:
Когда я буду прах,
Лермонтов, т. V, с. 205.
Б. В. Н е й м а н. Одна из воспетых Лермонтовым. – «Русский библиофил», 1916, кн. 8, с. 61–70.
С. Д у д ы ш к и н. Ученические тетради Лермонтова. – «Отечественные записки», 1859, кн. XI, с. 250.
