style="font-size:15px;"> – Смотри, старик, они – твои крестники, ты за них в ответе.
– Знаю, знаю, Олечка Николаевна…
– И вот еще что, – Ольга Николаевна перебила Арнаутова железным голосом. – Гараж твой, дед, – картонный. Того гляди, его местные гайдаровцы на гайки разберут либо он просто рухнет от старости. Надо снять в аренду новый гараж. Капитальный, с хорошим подъездом. Каменный. Понятно? С подсобными помещениями…
– Есть снять гараж с подсобными помещениями, – старик Арнаутов с готовностью приложил к виску два пальца.
– Мда-а, подсуропили… эти самые, которые на Новорижском… – Ольга Николаевна замерла на секунду, словно бы услышала далекий неприятный звук. Лицо у нее вытянулось, стало жестким, почти мужским. Арнаутов поежился, увидев Ольгу Николаевну такой, но через несколько секунд Ольга Николаевна оттаяла, спросила у старика: – В доме никого больше нет?
– Никого, Олечка Николаевна! Мы с внуком живем вдвоем, больше никто у нас не бывает… Я здесь, а Санька – в институте. Иногда до часу ночи не приходит – грызет гранит науки.
– Смотри, догрызется! – на всякий случай предупредила Ольга Николаевна.
– Я в него верю, Олечка Николаевна, – серьезно и счастливо произнес старик Арнаутов.
– А то мы тут болтаем…
– Никто ничего не слышит, Олечка Николаевна, – эхом откликнулся Арнаутов, – в доме никого нет. И подслушивающих устройств нет. Проверено.
Ольга Николаевна ушла, не попрощавшись.
После ее ухода старик Арнаутов долго сидел неподвижно на кухне, прикидывал про себя – может, он где-нибудь дал маху? Нет, вроде бы проколов не было. Нигде и ни в чем, а что касается засыпавшихся на Новорижском шоссе пареньков, то их уберут в двадцать секунд… Есть по этой части отменные специалисты… Понадобится – и Сенькиного сослуживца, Каукалова этого, уберем. Вместе с его напарником-еврейчиком. Но это потом, не сейчас. А сейчас пусть пока живет Женька, пусть радуется солнцу, небу, девкам, пусть тискает Ольгу Николаевну себе на здоровье. И не только себе на здоровье – очень важно, чтобы волчица эта, Ольга Николаевна Кличевская, никогда не была голодной…
А то она, когда голодная, больно лютая.
Арнаутов задумчиво пожевал губами, повздыхал немного и потянулся к телефону. Телефон словно бы почувствовал это, опередил старика на мгновение, зазвонил прежде, чем Арнаутов снял трубку.
Арнаутов произнес молодцевато, с некой школярской бездумностью:
– Излагайте!
Водились за стариком такие наклонности – быть несерьезным, работать под дурачка, смешить людей, хотя на деле все было не так.
Звонила Ольга Николаевна.
– Оставил бы ты, старик, свое шутовство, – сурово проговорила она.
– Слушаюсь, Олечка Николаевна!
– Лохов этих, проштрафившихся на Новорижском шоссе, будут перевозить из отделения в Бутырскую тюрьму послезавтра.
– Все
