«Скорее всего он блесен набрал, в карманы запрятал», – подумал Акимов, успокаиваясь и припоминая, что еще утром старик рассматривал набор блесен, выложенных на доске.
До Теплой речки оказалось совсем близко. Не прошло в ходьбе, пожалуй, и часа, когда Федот Федотович, чуть придерживая нарты, сказал:
– А вот она и Теплая речка! – и махнул рукой куда-то в сторону.
Акимову показалось, что хоть Теплая речка «вот она», а все-таки до нее еще идти порядочно. Уж очень неопределенным был жест Федота Федотовича. Но старик скатился в ложбину и остановился. Акимов не сдержал разбега своих лыж и наткнулся на нарты.
– Пришли, Гаврюха, сымай лыжи, – сказал Федот Федотович.
– А где же речка? – присматриваясь к занесенной снегом ложбине, спросил Акимов.
– А вот, видишь, по кустам петляет.
Только теперь Акимов увидел узкую чистую полоску, извилистой ленточкой пересекавшую заросли черемушника, ивняка, топольника.
– А почему речка Теплой называется, Федот Федотыч? – поинтересовался Акимов, вспоминая, как дядюшка Венедикт Петрович во время путешествия по Кети допытывался у местных жителей, стараясь установить происхождение того или иного названия, когда оно чем-либо останавливало его внимание.
– Да ведь как ее иначе, паря, назовешь! – воскликнул старик. – Она вся в теплых ручьях – от устья до вершины. Присядь да присмотрись-ка! – Федот Федотович присел на корточки, повел головой то вправо, то влево.
Акимов тотчас же опустился рядом с ним. Сквозь заросли голых сучьев Акимов увидел и с левой стороны и с правой от себя легкие дымки, подымавшиеся над снегом.
– Из отдушин пар подымается. Чем сильнее мороз, тем больше испарения, – пояснил Федот Федотович.
«Все это запомнить или записать надо… Записать хотя бы на обыкновенной дощечке. Венедикт Петрович спасибо скажет…» – пронеслось в уме Акимова.
– В зимнее время, Гаврюха, – продолжал Федот Федотович, – рыбе, видать, невмоготу подо льдом… Тесно ей. И вот лезет она к этим отдушинам как очумелая…
– Вероятно, вода слабо обогащается кислородом, – вслух подумал Акимов и, поймав вопросительный взгляд Федота Федотовича, объяснил ему свою мысль проще: – Воздуха рыбе не хватает… Она ведь потому и живет, что дышит.
– А как же! Жабры-то ей для того и дадены, – уточнил Федот Федотович и, взяв с нарт черпак, побрел по снегу сквозь кустарник к ближайшей отдушине.
Акимов забрал пешню и заторопился вслед за стариком.
Возле первой же отдушины Федот Федотович остановился. Он обмял ногами вокруг себя снег, встал на кромку заледеневшего берега и, слегка расчистив парящую воду от ледышек, запустил черпак в самую глубь. Присев, он водил черенком черпака туда-сюда, быстро перебирая руками по древку, потом вытащил черпак из речки. До краев вместительный черпак был наполнен копошащимися ершами. Когда Федот Федотович поднял черпак, намереваясь вытряхнуть рыбу на обмятый снег, черенок от тяжести
