в сумрачный ход под зыбким сводом листвы, – ваши чувства мне понятны. Они прямо благородны, это мне известно. Но я не вижу причины вашего удаления от двора. Скажите!
– Государь, – отвечала маленькая фаворитка, – пребывание мое при дворе теперь излишне. Высокая честь делить досуги государыни для меня сопряжена с опасностями. Могу ли не заметить перемены в расположении нашего общего друга, всегда бывшего единой нашей мыслью, единой заботой! Ах, та прекрасная цель, к которой мы обе всегда стремились, удалилась от нас на расстояние недосягаемое!
– Значит, была цель? – переспросил император. – Цель была одна.
– Какая?
– Счастье Павла!
– Счастье Павла!.. – с горечью повторил император. – Где оно? Павел родился для несчастья. Оно недостижимо для него. И если оно когда-либо ему улыбалось, то невозвратимо.
– Наши дружеские заговоры направлены были к тому, чтобы возвратить его Павлу.
– Заговор, хотя бы и дружеский, все же – заговор. Испорченная природа человека в самом добре себя проявляет, – сказал грустно Павел Петрович.
– О, государь! В этих подозрениях ваших, в их возможности, не лучшее ли доказательство того, что время удаления моего и навсегда приспело? – с огорчением сказала Нелидова.
– Павел родился для несчастья, – повторил император. – Это показано и в гороскопе, составленном знатнейшими математиками для меня. Несчастный правнук великого прадеда, я взошел на оскверненный и окровавленный трон. И я несчастен, и друзья мои состраждут со мною. Тяжелое влияние недоброй планеты тяготеет на мне. Прадед мой… Кажется, я его вижу! – загадочно сказал император, устремив взор в глубину аллеи, где белый сумрак северной ночи сгущался.
– Все страждущие имеют право на мое сочувствие, – сказала Нелидова. – Но когда страждет Павел, с ним страждет Россия и вся Европа. Как же высок жребий облегчать это страдание! Вот что единственно я имела в виду, приближаясь к трону.
– Благородный друг мой, люди не понимают благородства. По подлости чувств и намерений своих они и о других заключают. С людьми следует обращаться, как с собаками, но они хуже собак. Так и наши отношения в их глазах приняли значение низменной связи.
– Разве я когда-либо смотрела на вас, как на мужчину? – вскричала Нелидова. – Клянусь вам, что я не замечала этого с того времени, как к вам привязана. Мне казалось, что вы – моя сестра!
– Души не имеют пола, – сочувственно отозвался Павел.
– Я не становилась между императором и супругой его! – горячо продолжала фаворитка, волнуясь. – Я искала одного титла – титла друга императора Павла и друга страждущих. Я познала великую, прекрасную душу Павла сквозь туманы злых снов его и тучи мрачных подозрений. Я нашла к душе его дорогу и хотела всем показывать путь к ней! Вспомните всю мою жизнь: не была ли она исключительно посвящена тому, чтобы любить вас и заставлять других вас любить? Вспомните, что по вступлении вашем
