вопрос об этом мама ответила, что они, хотя и родственники, «не принадлежат к нашему общественному кругу». Тетя Фейга одевалась очень просто, в отличие от мамы, всегда элегантной, носившей туфли из крокодиловой кожи на высоких каблуках и кольцо с большим бриллиантом на пальце. Тетя Эстер приглашалась на все вечера. Она была самой красивой из трех сестер и самой близкой маме по возрасту. Ее муж, дядя Симон, видный и веселый мужчина, был всегда «гвоздем вечера».
У обеих теток, в отличие от нас, не было прислуги в доме. Семья тети Фейги даже не покидала город в летние месяцы. Мои родители снимали ежегодно целый этаж большой дачи в курортном городе Юрмала. Семья тети Эстер тоже проводила лето в Юрмале, но снимала более скромное жилье. К началу учебного года мы все возвращались в город.
Я немного стеснялась того, что мне не разрешали ходить одной в школу и обратно. Меня всегда сопровождала фройлайн, в то время как большинство детей приходили и уходили сами.
Однажды, когда она уже не работала у нас, я привела с собой из школы одноклассницу, с которой подружилась. Мама была дома – поднялась из магазина, чтобы пообедать. Она, правда, пригласила гостью обедать с нами, но позже сделала мне выговор: «Нельзя приводить домой людей, которых мы не знаем. Эта девочка не из нашего общественного круга». Мне было больно от этих слов, девочка мне нравилась, я чувствовала, что это несправедливо и что для меня совершенно не важно, что она из бедной семьи и живет в маленькой квартире. Я продолжала дружить с ней и тайком ходила к ней в гости. Но спорить с родителями нельзя, так меня воспитали, и мне даже не приходило в голову, что можно возражать маме.
Интерес к политике тоже пробудился у меня очень рано. Вместо того чтобы играть в куклы, как другие девочки, я прислушивалась к разговорам взрослых. Согласно семейному фольклору, свое первое политическое высказывание я сделала в возрасте четырех лет, в период, когда Италия атаковала Эфиопию с целью захватить ее. «Большие» говорили о том, что итальянцы бомбят и эфиопы бессильны перед ними, у них даже нет самолетов. Читали сообщения из газет о жертвах. Никто не обращал внимания на то, что я ловлю каждое слово. Услышав число жертв, я разревелась. Когда меня спросили, что случилось, я сквозь слезы пробормотала: «Несчастные эфиопы, эти злые итальянцы убивают их!» Всегда была на стороне слабых.
Мои родители были очень горды респектабельным положением нашей семьи. И не зря: ведь все свое богатство и высокое положение они создали собственными руками. Мама с шестнадцати лет работала продавщицей, экономила каждый грош и несколько лет спустя открыла собственный маленький галантерейный магазин. Папа был коммивояжером; он разъезжал по всей Латвии и предлагал владельцам магазинов свои товары. Так он и с мамой познакомился…
Когда они поженились, он был тем, кто толкал маленький мамин бизнес вперед. По его инициативе магазин перешел к торговле верхней одеждой и бельем. Маленький магазинчик, основанный мамой, постепенно превратился в трехэтажный торговый
