тридцать сребреников, была переполнена народом. Я с огромным трудом отыскал столик и еле втиснулся на стул. В целях экономии места мебель тут стояла тесно, посетители сидели буквально друг на друге.
– Что желаете? – равнодушно поинтересовалась официантка.
– Эспрессо с горячим молоком, – попросил я.
– У нас сливки, холодные.
– Хорошо, – согласился я.
Официантка испарилась, я стал изучать толпу, и тут в дверях показалась знакомая фигура. Наташа набросила на плечи серый плащ, на нос водрузила темные очки, но темно-каштановые блестящие волосы были неприкрыты, а крупные губы, намазанные слишком яркой помадой, привлекали к себе внимание.
Ловко лавируя между столиками, Наташа приблизилась к тому, что стоял у вешалки. Я осторожно вынул фотоаппарат и, нацелив его на витрину с тортами, начал снимать.
Щелк. Наташа присаживается. Щелк. Берет белый пакет. Щелк. Открывает его и заглядывает внутрь. Эх, жаль, не видно того, кто принес гонорар, сотрудника «Желтой правды» закрывает вешалка с плащами и куртками.
– Молодой человек, – закричала барменша, – вы чем занимаетесь?
– Жду кофе, – ответил я.
– У нас нельзя снимать!
Я встал и подошел к стойке.
– Простите великодушно провинциала. Хотел привезти домой свидетельство своей роскошной жизни в столице, в нашем городке нет шикарных ресторанов, мне не поверят, что я посетил такое элитное место. Сколько тут на витрине пирожных!
Барменша улыбнулась:
– Ладно, снимайте, но потихоньку, а то управляющий заметит и обозлится, на двери объявление висит, не видели?
– Нет, – помотал я головой.
– Собакам и фотокорреспондентам вход запрещен, – пояснила девушка, – нам неприятности не нужны. Но вы же не для газеты, а для себя?
– Конечно, в семейный альбом, огромное спасибо за предостережение, я буду осторожен, – закивал я и снова навел объектив на пирожные.
– Сейчас практически во всех общественных местах столицы запретили щелкать, – ввела меня в курс дела девушка, – вроде как оберегают личную жизнь посетителей, а на самом деле денег хотят.
– Каких? – поддержал я разговор, запечатлевая Наташу, которая о чем-то беседовала с невидимым мне человеком. Таинственная личность отлично спряталась, рассмотреть парня или девушку невозможно.
– «Желтая правда» и «Час пик» официантам да гардеробщикам платят, – усмехнулась барменша, – у них у всех фотоаппараты есть. Придет какой-нибудь актер, поскандалит, напьется, его работники снимут и в газету бегут. Вот почему посетителям фоткать нельзя, местные сами хотят подзаработать.
Наташа встала и двинулась к двери, я дождался кофе, выпил не слишком хороший эспрессо и вернулся в редакцию.
– Ну, что скажешь? – вскочил Сергей при моем появлении.
Я протянул ему аппарат:
– Посмотри, там много снимков крысы.
Митяев уставился на небольшой экран.
– Это кто?
–
