метеорологов жаркая погода продержится в ближайшие дни».
Сторонники Бенита в сенате держались тесной группой. Он и сам удивился тому, как быстро ему удалось сколотить вокруг себя кучку преданных, и, главное, яростных единомышленников. Оказывается, в уравновешенном и благополучном обществе достаточно людей, которым необходима не благовоспитанность, а ругань, не логические доводы, а площадная брань. «Мои шлюхи», – мысленно называл их Бенит. Вслух так называть еще не отваживался. Но, возможно, скоро так и назовет. Им понравится. Он был уверен, что понравится.
Репортеры вертелись вокруг него. Бенит обожал репортеров. Делал вид, что нападает на них, а на самом деле играл с ними. Кот так играет с мышами. Каждый новый скандал добавлял ему внимания. Каждый новый репортер добавлял ему популярности – не важно, о чем писал служитель стила – о проигранных в алеаториуме тысячах или о пожертвованиях на обучение сирот.
Каждая речь Бенита производила эффект разорвавшейся гранаты. Ее обсуждали, ее цитировали. В его словах было то, чего не хватало другим – каждая фраза дышала смелостью.
Возможно, сегодня Бенит произнесет свою лучшую речь.
По закону (ах, эти дурацкие законы) во время прений в курии Бенит должен был высказываться в конце. И он самодовольно жмурился, предвкушая…
И вот настал его черед.
– О чем вы тут болтаете, седые комарики! – сказал Бенит, понимаясь. – О потерях, о язвах, о болезнях. Что толку сожалеть об утраченном. Надо взять на себя новую обязанность. Вернуть гражданам Великого Рима их права. Они могли исполнять желания, и перегрины завидовали избранным счастливцам. На этом тысячу лет стояла Империя. Но Руфин и Элий своими интригами лишили римлян этого права. И первое, что нужно сделать – вернуть утраченный дар! Верните Риму дар богов! – И он погрозил неведомо кому кулаком. Может, самим богам? А может покойному Августу? – Деньги – тьфу! Я презираю деньги!
– Но это невозможно… – прошептала Верония Нонниан.
– Невозможно? Почему? Потому что вы этого не можете? Не знаете как? – Бенит расхохотался. – А я знаю. И дарю римским гражданам то, что они утратили – отныне пусть они обращаются ко мне, и я исполню их желания. Мечта Империи в моих руках!
Сенаторы опешили от подобной наглости.
– Как он может исполнять желания? – шепнул язвительный тонкогубый Луций Галл, достаточно громко, чтобы остальные его услышали. – Разве он бог?
– Я не бог! Но я превзойду богов! – Бенит повернулся к наглецу. – Я сделаю то, чего жаждет Рим, и то, что вы должны были сделать, да не сумели. Пусть квириты знают – отныне я исполняю их желания. Квириты, – обратился он к толпящимся у дверей курии любопытным. – Пишите письма сенатору Бениту, и ваши желания исполнятся! Мне не нужно дозволение цензора, я не стану проверять, достойно ли исполнения ваше желание! Если у тебя есть звание римского гражданина, ты достоин, ты получаешь все!
Он
26 августа.
