А Лариса, оставшись одна, в панике металась по дому, не понимая, что делать.
Я на секунду онемела, потом спросила:
– Тетю Аню куда увезли? Ты записала номер больницы?
– А никто не приезжал, – всхлипнула Лара.
– Как? Врачи до сих пор не прибыли по вызову? – испугалась я. – Где же тетя Аня?
– У входа она, – пролепетала Лариса. – Как свалилась, так и осталась лежать. Мне ее не поднять, очень тяжело!
– Но в прихожей пусто, – тихо сказала я.
А про себя подумала: бедная Лариса, похоже, у домработницы начались глюки. Хотя это объяснимо – у любого, даже самого здорового человека съедет крыша от того, что происходит сейчас в особняке Каркиных. Наверное, у горничной случился приступ амнезии, она попросту не помнит, как медики унесли на носилках несчастную тетю Аню.
– Так Анна Семеновна у второго входа, – вдруг сказала Лара, – у того, который в сад ведет. Звонок раздался оттуда. А я, как из супермаркета приехала, пошла в кладовку продукты раскладывать, ну и увидела…
Я вздрогнула.
– Ты хочешь сказать, что хозяйка вот уже несколько часов лежит на полу?
Лариса кивнула и прошептала:
– Да. Пыталась дать ей воды, не пьет, мимо рта течет, на вопросы не отвечает, а тело никак не приподнять, слишком тяжелое.
Я ринулась в коридор, уже на бегу выкрикивая указания домработнице:
– Немедленно звони в «Скорую» и скажи: «Если не примчитесь через пять минут, подадим в суд за неоказание помощи». Все вызовы фиксируются. Напомни им, что машину ждешь уже черт-те сколько времени!
Лара ойкнула и вытащила из кармана фартука трубку.
– Здрассти… – услышала я за спиной ее задыхающийся голосок. – «Скорая»? Ой, ща, в столовую пойду, тут глючит…
Причитая и охая, Лариса повернула на перекрестке коридоров влево, а я шмыгнула направо. Толкнула дверь, в которую было вставлено непрозрачное, словно покрытое инеем стекло, и сразу увидела тетю Аню, лежащую на чисто вымытом, из светло-бежевой плитки полу. Рядом валялась разбитая дыня – очевидно, Лариса от испуга уронила купленную «колхозницу».
С первого взгляда стало понятно – женщине уже ничем помочь нельзя.
С трудом сдерживая истерическую дрожь, я присела около тела и позвала:
– Тетя Аня! Это я, Вилка! Не узнаете меня? Ну ответьте, пожалуйста!
Каркина молчала, ее глаза, не мигая, смотрели на красивый фонарик из темно-синего стекла, который дядя Антон привез из Италии. Рот тети Ани был полуоткрыт, правая рука самым неестественным образом завернулась за тело.
Цепляясь за стену, я встала и побрела в столовую.
– Уже едут… – захлебываясь, затараторила Лариса, высовываясь из кухни. – Говорят, хоть сто раз в суд ходите, ничего не получится – не было вызова! Вилка, может, ей кофе отнести?
– Кому? – безнадежно осведомилась я.
– Так Анне
