Лоб покрылся испариной, а голос дрогнул от осознания, что Бернард в самом деле может зарезать легко и просто, как режет овец. Конечно, просто пугает, но все-таки в этом мире в самом деле слово и дело стоят рядом. – Я ведь не враг!.. Я еще могу пригодиться.
Бернард выдохнул, плечи опустились.
– Да, сейчас каждая пара рук дорога. Ладно, парень, живи. Но больше никого не спрашивай, кто такие оборотники. В крепости не все такие ангелы, как я.
Я трусливо уронил взгляд. Если Бернард – ангел, то весьма и весьма гневный ангел. Если есть такие волосатые ангелы.
– Ладно, – сказал я и сделал осторожный шажок назад. – Я пойду, ладно?
– Иди, – буркнул Бернард. Потом, видя мое смирение, бросил вдогонку: – Мой тебе совет – никого не расспрашивай про них! Понял?
Я покачал головой:
– Не понял, но все равно не буду. Мне жизнь дорога.
– Жизнь что, – сказал Бернард зло, – ты душу береги!.. Оборотники больше опасны душе, чем плоти. Ведь жену того мужика не убили, а околдовали!.. А единственный правильный путь борьбы с оборотниками – не говори о них, не думай о них, а едва где встретишь – убивай, пока они не успели раскрыть рта.
Я кивнул.
– Так бы и сказал. Только не понял, почему о них нельзя говорить даже между собой?
– Потому что это тоже как-то дает им силы! Понял? К ним надо как к крысам. Только тогда будешь сильнее, а они – слабее.
На улице я постоял, подумал, оглядывая двор. Прошла миленькая девушка, улыбнулась мне тихо и застенчиво. На палочке проскакал мальчишка, остановился передо мной, выдохнул изумленно:
– Ого! Вот это рост!.. Ты огр?
Я подумал, пожал плечами:
– Да вроде бы нет. А что, похож?
– В точности, – заверил мальчишка. – Тогда ты из благородных?
– Гм, – ответил я, – интересный выбор: либо огр, либо благородный. А чем лучше быть благородным?.. Я вот из простонародья.
– Фи, – сказал мальчишка. – У простонародья красная кровь и черные кости!
Я в удивлении развел руками.
– А у тебя какая?
– Голубая, – ответил он. – Голубая кровь!
И в доказательство засучил рукава и с гордостью показал маленькие детские вены, в самом деле почти голубые.
– Голубая кровь, – повторил я задумчиво, в голове мелькнуло что-то из классиков, но что, не вспомнил, – и белые кости… да?
– Да, – ответил он гордо, – я – благородный!
А вот Асмер живет в достатке, определил я, когда подошел к его дому. Можно сказать, в сравнении с Рудольфом купается в роскоши. Окна в его горницах из пластин рога, распиленного и отшлифованного до толщины тончайшей льдинки, и через них виден не только свет факелов за окном, но можно различать даже людей и коней.
Вместо очага, что у Рудольфа, здесь настоящая печь, жарко полыхают две жаровни, а сам пол не земляной, не глиняный, а из настоящих
