я направилась на послеобеденную пару. Сжав лямки рюкзака, я прищурилась от яркого солнца. «Истерн» полностью оправдал мои ожидания: небольшие аудитории, незнакомые лица. Я начинала все с чистого листа. Здесь никто не станет перешептываться у меня за спиной, обсуждая мое прошлое или то, что о нем известно. Я выглядела как обычная первокурсница, идущая на занятие с круглыми от любопытства глазами. Никто не пялился, не сплетничал, не жалел меня. Я позволяла остальным увидеть себя именно такой: скучной Эбби Эбернати в кашемировом.
Поставив рюкзак на пол, я рухнула на стул, наклонилась и выудила из сумки ноутбук. Когда я выпрямилась, чтобы положить его на парту, рядом приземлился Трэвис.
– Отлично. Будешь вести для меня конспекты. – Он погрыз кончик карандаша и ослепительно улыбнулся.
Я с отвращением глянула на Трэвиса.
– Ты даже не из этой группы.
– Черта с два. Обычно я сижу вон там. – Он кивнул на верхний ряд.
На меня уставилась небольшая группа девчонок, и я заметила стул, пустовавший между ними.
– Не буду я вести для тебя записи, – сказала я, загружая компьютер.
Трэвис так приблизился ко мне, что я ощутила на щеке его дыхание.
– Извини… я тебя чем-то обидел?
Я вздохнула и покачала головой.
– Тогда в чем твоя проблема?
– Я не стану спать с тобой, – тихим голосом сказала я. – Так что брось эти попытки, прямо сейчас.
На его лице появилась слабая улыбка.
– Я не предлагал тебе спать со мной. – Его глаза задумчиво взметнулись к потолку. – Так ведь?
– Я не близняшка Барби и не одна из твоих воздыхательниц. – Я бросила взгляд на девчонок позади нас. – Меня не впечатляют ни татуировки, ни твое обаяние, ни напускное равнодушие. Поэтому прекрати заигрывать со мной.
– Хорошо, Голубка. – На удивление, он оказался невосприимчив к моей прямолинейности, что взбесило меня еще сильнее. – Приходи к нам сегодня вечером с Америкой.
Я усмехнулась на это предложение, но Трэвис придвинулся ближе.
– Поверь, я не пытаюсь трахнуть тебя. Всего лишь хочу вместе отдохнуть.
– Трахнуть? Как тебе вообще удается кого-то завалить с такими разговорами?
Трэвис расхохотался и потряс головой.
– Просто приходи. Клянусь, я даже не стану флиртовать.
– Я подумаю.
В класс вошел профессор Чейни, на которого Трэвис тут же переключил все внимание. Улыбка еще не сошла с его лица, оставляя на щеках ямочки. Чем больше он улыбался, тем сильнее мне хотелось ненавидеть его. Но именно улыбка делала это совершенно невозможным.
– А теперь скажите мне, – начал профессор Чейни, – жена какого президента страдала косоглазием и уродством в тяжелой форме?
– Обязательно запиши, – шепнул Трэвис. – Это понадобится мне на собеседованиях.
– Ш-ш, – сказала я, печатая за Чейни каждое слово.
Трэвис
