влагу пронизывает божественная сила проводящая воду в движение… Фалес первым объявил душу вечно движущейся или самодвижущейся субстанцией».[186] Таким образом, с самого начала в философии не отделяется духовное от материального, а рассматриваются эти две категории вместе, более того, духовное представляется внутренней силой для материального, само являясь самодвижущим, следовательно, самоопределение мира происходит внутри материи за счет духовного. Видимое начало-архе (воду) следует понимать как первоэлемент, которым наполнен весь мир, но в космогонии Фалеса он является третьим элементом, которому предшествуют Бог и космос, притом, Бог – это ум космоса.
Анаксимандр «началом и элементом сущих вещей полагал бесконечное (απειξογ) первым, введя это имя начала, которым он считал не воду и не какой-нибудь другой из так называемых стихийных элементов, но некую бесконечную природу, из которой рождаются небосводы, миры и находящиеся в них космосы…»[187] Возникновение он объясняет «не качественным превращением первоэлемента, но выделением противоположностей вследствие вечного движения» Из этого третьего – вечного движения – постоянно возникали противоположности, которые порождали его же, но в новой форме. Кроме того, Анаксимандр выдвигал идею устройства мира как вечного возвращения, повторения: «испокон бесконечного веку повторяется – по кругу все одно и то же».[188] И эго «одно и то же» для Анаксимандра есть Целое, которое покоится. Диоген Лаэртий подчеркивает, что «он утверждал… что части изменяются, а Целое (= универсум) неизменно».[189]
Анаксимен, как и Фалес, предлагает природный первоэлемент (воздух) в качестве начала, но подробно объясняет, как за счет противоположных его действий – сгущения и разрежения образуется мир как третье – целое. Он также подчеркивал важную идею о том, что душа человека и космос имеют одну субстанцию. «Как душа наша, – говорит он, – сущая воздухом, скрепляет нас воедино, так дыхание и воздух объемлют весь космос»,[190] – отмечает Плутарх.
У Пифагора (II пол. 6 в. – нач. 5 в. до н. э.) по свидетельству его многочисленных учеников в качестве архе выступает число. Среди сакральных чисел он выделяет «три», используя его для триединого представления о мире, как утверждает это пытавшийся воспроизвести учение Пифагора в эпоху Возрождения, после средневекового умалчивания христианской Церковью достоинств античной философии, Н. Кузанский. Более близкий к нам по времени А. В. Сухово-Кобылин, изучая математику и философию, отмечает, что «…Пифагор (дал) человеческому уму две первые триады: триаду линий, т. е. треугольника, и триаду чисел или числовую троицу…; первая триада… пифагорова теорема… составила краеугольный камень… математики, а его вторая триада чисел, являющая собою Закон процессирования единицы в троицу, составила универсальный закон высшей, т. е. спекулятивной философии».[191]
Конец
Там же.
Там же. С. 117.
Там же. С. 118.
Там же. С. 116.
Там же. С. 134.
Сухово-Кобылин А. В. Указ сом. М., 1995. С. 19.
