отлежался в ванной. Себастина часто перегибает палку, но в одном она права всегда, от тэнкриса не должно пахнуть, как от ратлинга, этого даже сами ратлинги не поймут и не примут. Рассматривая блестящие медные трубы, тянущиеся вдоль стен, я подумал о том, что живу в эпоху перемен. Конечно, все постоянно меняется, но сей процесс должен идти медленно, что называется эволюционно. На мою же жизнь выпал резкий скачок в развитии – промышленная и техническая революция. Хинопсы давно сотрудничают с приютившей их Мескией, но именно на мой век пришлись все их последние изобретения. Новая трактовка законов физики и все те блага, которые они дали, – всего этого не было еще сто лет назад. Довольно короткий срок для тэнкриса. Почему я думаю об этом, лежа в белой ракушке ванной, наполненной горячей водой? Наверное, потому, что я тэнкрис и, как и все тэнкрисы, я с большим трудом терплю перемены. Мы трясемся за свои традиции и обычаи, как будто это они делают нас теми, кто мы есть, а не право высокой крови. Мы так любим свою историю, будто из нее проистекает наша магия. Что там говорить, многие состоятельные тэнкрисы до сих пор не обустроили свои дома центральным отоплением, какое было у покойного де Моранжака. А ведь зимы в наших широтах долгие и холодные… Снова этот угольщик всплыл в голове. Старик был честен, но гробы с углем за один день не пустеют, тем паче, если слуги, которые должны топить печь, мертвы.
Я закончил купание, обтерся полотенцем и оделся. Себастина время от времени пытается штурмовать ванну, ибо считает, что всенепременно должна обслуживать меня и во время купания. Я крепко держу эту линию обороны, купание – время одиночества. Но, конечно, когда я выхожу, она уже ждет на пороге.
– Луи просит разрешения подавать ужин, хозяин.
– Пускай начинает, буду через минуту.
– Следуя букве этикета, еда не должна ждать вас, но вы должны ждать еду.
– Тогда пусть не подает, мне нужно в кабинет.
Позади послышался визг и звук глухого удара. Что оставило нас совершенно равнодушными, ведь Мелинда всегда поскальзывается, когда заходит прибрать в ванной. Единственное, чего я боюсь, это то, что она ударится головой.
Открыв дверь кабинета, я громко вскрикнул:
– Замрите!
Красновласая тани замерла с рукой, протянутой к полке, на которой рядом с книгами у меня лежала духовая трубка.
– Не трогайте дротики, тани, пожалуйста.
Она покорно убрала руку.
– Они отравлены?
– В каком-то смысле. – Я смог войти в кабинет, чувствуя, как сердце продолжает колотиться. – Эту вещь привез мне из дальнего путешествия один мой знакомый. Доракия, знаете, где это?
– Нет, мой тан, – неуверенно сказала она, – впервые слышу.
– Доракия – одна из многочисленных колоний Мескии на раскаленном южном континенте Ньюмбани. Да, у империи там огромные владения, даже в сравнении со всеми остальными державами Севера. Но даже
