станут и другие имена: Якова Свердлова и Анатолия Луначарского, Адольфа Иоффе (будущего посла в Германии) и Арона Сольца (будущего председателя ЦКК). Здесь, в деле, впервые сошлись имена Варвары Яковлевой – будущего председателя Петроградской ЧК – и Вадима Чайкина – будущего члена ЦК партии социалистов-революционеров (вторично эти имена встретятся в списке расстрелянных по приказу Сталина в Орловской тюрьме в сентябре 1941 года).
Словом, работа кипела, и полиция, кажется, уже знала всё и обо всех!
И вдруг – «сигнал» о «некоем еврее», связанном с дачей Линде и совершенно неизвестном Департаменту полиции!
Всякий, кто имел хоть какое-то касательство к этому пансиону, определенно возбуждал к себе сыщицкий интерес. Но никаких точных сведений ни о личности О.М. (не считая блестящей разгадки его национальности[14]), ни о характере его противоправительственной агитации в донесении не содержится, кроме упоминания, что он – «по слухам»! – проживал в 1911 году в пансионе Линде и скрылся оттуда во время арестов летом того же года. Однако и слух, всерьез взволновал полицию, уязвленную неудачей с поимкой Мячина. После чего высшим чинам политического сыска Российской империи не лень было возиться с этим «неким евреем» целых полгода!
2
Началось всё, по-видимому, с рукописной анонимки, «любительского» доноса, поступившего к помощнику начальника Финляндского жандармского управления[15] по Бьернеборгскому пограничному району полковнику Базаревскому[16]. Тот передал сведения в несколько адресов: в районное охранное отделение, своему непосредственному начальнику полковнику Утгофу[17] (который, очевидно, не придал доносу никакого значения) и генерал-майору Лампе[18], начальнику жандармского полицейского управления Финляндских железных дорог, который, напротив, дал делу энергичный ход. В пользу предположения, что неизвестный нам донос был рукописным и анонимным, говорит то, что гельсингфорские жандармы не могли проверить изложенные в нем сведения, а одна из упоминаемых в нем фамилий была при перепечатке неразборчивого рукописного текста переврана – «Фейсранов» вместо «Феофанов». На основании этого доноса Лампе отправил 24 июня 1912 года в Санкт-Петербургский департамент полиции секретное донесение о том, что «некий еврей Мандельштам» проживал в пансионе «Лейно» в деревне Неувола, где занимался «противуправительственной агитацией». Но мало того: чины местной финской полиции ему покровительствуют и даже выполняют его поручения!
В завязавшейся между Финляндским жандармским управлением, столичным Охранным отделением и Особым отделом Департамента полиции интенсивной переписке ставилась четкая задача: вывести на чистую воду, «разъяснить» этого подозрительного и опасного революционного семита, этого Мандельштама!
Гм, Мандельштама? Но какого?!
Надо сказать, что обладателей этой «фамилии чортовой» проходило по делам
Попутно обозначим сквозящую в этих документах тему служебно-бытового антисемитизма в полицейских кругах, апогеем которого стало, разумеется, дело «жида» Бейлиса.
При первичном просмотре фондов Финляндского жандармского управления и Жандармского управления Финляндских железных дорог (ГАРФ. Ф. Р-494, Ф. Р-495с) документов, имеющих касательство к этому делу, обнаружить не удалось.
Базаревский Давид Иосифович (1867–?) – полковник, вероисповедания магометанского. С 17 октября 1910 г. – и. о. помощника начальника Финляндского жандармского управления по Бьернеборгскому пограничному району.
Утгоф Карл-Рудольф Карлович (1860–?) – полковник; в службе с 1 июля 1877 г., в 1908–1913 гг. – начальник Финляндского жандармского управления.
Лампе Александр Богданович (1850–?) – генерал-майор, с 3 cентября 1901 г. начальник жандармского полицейского управления Финляндских железных дорог.
