длани, оставляет Даниила при себе первейшим советником, наполняла сердца радостью, а руки – силой.
Дочери Иезекии, как обычно, хлопотавшие по дому, готовили праздничный обед. Хозяин лавки, один из самых богатых и влиятельных людей в местной общине, сиял, как золоченое блюдо для пиршеств, тщательно вычищенное в преддверии большого праздника! Конечно, он помнил предсказания старого пророка Иеремии о том, что, прогневивши Бога, народ эбору будет жить в плену вавилонском десять седьмин.[9] Но уже прошло семь седьмин. И всякий истинно верующий знает, что наступивший год – священный год. В это время принято освобождать рабов, прощать долги, возвращать отданные в заклад владения. Неужели же Господь, чье могущество безмерно, а милость не знает границ, не сделает для своего избранного народа то, что всякий достойный хозяин готов сделать для своих работников? Нет, воистину приход Даниила – это великий знак! Иезекия пытался вообразить себе далекий и великий Иерусалим, о котором в прежние времена много рассказывал отец. Самому ему никогда не доводилось видеть землю предков, завещанную богом его народу землю обетованную. Ему представлялись реки, текущие молоком, сады на склонах холмов, величественные кедры, в тени которых лев может возлежать рядом с агнцем. От неясного предчувствия у него защемило сердце. Если Господь будет милостив к своим чадам, то уже очень скоро народ эбору вернется в родные пределы. И конечно же, Даниил, ныне ставший могущественным вельможей и любимцем царя Валтасара, сам взойдет на трон Давида, как положено ему по рождению. Уж тогда-то он непременно вспомнит своего преданного слугу – Иезекию, и да воздаст ему бог за справедливость, приблизит к себе. А как же иначе? Разве не приняли его в этом доме со всем возможным почетом и уважением? Разве не угостили, разве его красавицы-дочери не омыли ног утомленного путника?..
Почтенный меняла невольно поморщился. Да, горе ему – ни он, ни его гости не смогли отстоять царевича, когда за ним пришла стража. Но что могли они, почти безоружные, против этакой уймы вооруженных воинов? Да и, кроме того, устрой они здесь кровопролитие, разве предстал бы Даниил в кратчайшее время пред царские очи? Нет, воистину Господь направляет стопы избранника своего! И не по силам скромному торговцу узреть суть божьего замысла!
Однако мысли Иезекии, устав витать в горних высях, вновь обратились к привычным земным делам. Если Даниил станет царем, ему надлежит подумать о продолжении рода. А чем, спрашивается, его красавицы-дочери не подходят для этого? Иезекия вскользь, чтобы не отвлекать девушек, глянул на хлопотавших у очага любимиц. Воистину Господь наградил их безмерно и красотой, и кротким нравом. Правда, рода они не царского, но ведь не отребье какое-нибудь!
Новая идея целиком захватила воображение смекалистого менялы. Он уже видел себя царским тестем, выезжающим на колеснице, запряженной четверкой быстроногих скакунов, в окружении многочисленной свиты и скороходов с трубами. Пожалуй, следовало бы напомнить Даниилу о себе.
Седьмина – традиционное летосчисление в библейские времена семилетними циклами. После семи седьмин наступал юбилейный год.
