на меня смотреть!
– Ты не будешь страшная, – возразил я.
– Мне наденут ужасные железные штуки на зубы! – закричала она. – Это просто кошмар!
– Лучше побыть страшной несколько месяцев сейчас, чем остаться такой на всю жизнь, – намекнул я. – Выбор очень прост.
– Почему нельзя просто сделать операцию? – застонала Эстор. – Разобраться раз и навсегда. Заодно несколько дней посижу дома.
– Потому что так не бывает.
– Значит, по-любому плохо! Все будут смеяться и говорить, будто я похожа на киборга!
– Почему ты так думаешь?
Эстор устремила на меня презрительный взгляд, достойный взрослого.
– Ты что, не учился в школе?
Она была права, но развивать тему я не стал.
– Ты в школе не навечно, – сказал я, – и скобки – тоже не навсегда. Когда их снимут, у тебя будут идеальные зубы и потрясающая улыбка.
– Какая мне разница, я все равно не улыбаюсь, – проворчала Эстор.
– Но рано или поздно повод появится, – заверил я. – Когда ты немножко подрастешь, то начнешь ходить на дискотеки и сверкать шикарной улыбкой. Нужно мыслить в перспективе…
– В перспективе! – сердито повторила Эстор, точно услышала непристойность. – В перспективе я целый год буду ходить уродкой, и никто об этом никогда не забудет! Даже в сорок лет я останусь Девочкой с Кошмарными Скобками!
У меня задвигались губы, но слова с них так и не сорвались. Эстор была не права по многим пунктам, и я даже не знал, с чего начать, но в любом случае она окружила себя такой высокой стеной горя и гнева, что всякие возражения лишь подлили бы масла в огонь.
Однако, к счастью для моей репутации миротворца, прежде чем я успел произнести что-либо и подавиться собственными словами, из коридора донесся громкий голос Риты:
– Декстер, Эстор! Идите ужинать!
Я еще не успел закрыть рот, как Эстор встала и вышла. Так закончился маленький душеспасительный разговор про скобки.
Я проснулся утром в понедельник от собственного чиха. Ощущение было такое, словно турецкий тяжеловес все выходные дробил косточки в моем теле. Еще не окончательно проснувшись, я решил, что маньяк, который при помощи молотка превратил детектива Клейна в кашу, каким-то образом пробрался в мою спальню и обработал меня, пока я спал. Но потом я услышал шум воды в туалете. Рита пронеслась через комнату, выскочила в коридор и отправилась на кухню; нормальная жизнь кое-как вставала на ноги и, ковыляя, двинулась навстречу новому дню.
Я потянулся, и боль в суставах потянулась вместе со мной. Я подумал, не она ли внушила мне сочувствие к Клейну. В этом ощущалось что-то странное, раньше я никогда не страдал от подобной душевной слабости, и даже преображающая магия Лили-Энн не сумела в мгновение ока превратить меня в тонкокожего сентиментального филантропа. Должно быть, подсознание забавлялось игрой «соедини все точки».
Тем
