одеяла испачканы кровью. Она потеряла долгожданного ребенка! Франсуа так хотел сына, а она не смогла его выносить! Александрин объяло какое-то безумное, страшное отчаянье. Она металась в слезах по кровати, не реагируя на слова мужа, на суматоху служанок. Потом явился доктор.
– Выйдите, граф, – сказал он Франсуа. – Не следует мужу видеть, как жена от плода избавляется.
Посмотрев в глаза супруга, бросившего на нее взгляд перед тем, как скрыться за дверью, Александрин увидела неприкрытую глубокую боль и, кажется, слезы… До хруста в суставах она сжала пальцами подушку, и вдруг с каким-то полуплачем-полувоем вцепилась в нее зубами.
– Дайте мне что-нибудь, чтобы я умерла! – кричала она доктору. – Я не хочу ТАК жить, я не хочу быть бесплодной! Будь проклята эта жизнь!
Лекарь, пытавшийся успокоить графиню и привести в себя, был поражен. В то время в выкидыше никто не видел особой трагедии, да и младенческая смерть считалась обычным делом. А тут такое отчаянье!
– Перестаньте, сеньора, – говорил он. – Видимо этот ребенок был слабым, вы выносите более сильного и живучего. Господь милостив, он пошлет вам радость снова стать матерью.
Александрин не отвечала ничего, истерику сменила апатия. Приняв какие-то настои, облегчившие боль, она просто лежала и смотрела в потолок. Никто не понимал! Никто не понимал ее боль, не телесную, а душевную. Она сама виновата в том, что с ней происходит. Когда-то она проклинала свою дочь, зачатую в результате изнасилования, она пыталась наложить на себя руки… Теперь невозможность иметь ребенка, подарить мужу сына, была карой за ее грехи. Именно так считала графиня де Вард, дочь графа де Куси.
Написав, какие лекарства ей необходимо принимать, лекарь также подчеркнул, что пару дней графине следует соблюдать постельный режим, а еще в течение нескольких месяцев, пока ее организм не оправится после такого потрясения, избегать близости с супругом.
«Господи, теперь я даже не могу заниматься любовью! Я не женщина!»
И с тех пор граф не прикоснулся к ней. Даже когда она сама в каком-то не столько страстном, сколько отчаянном порыве, принялась целовать его, пытаясь сорвать одежду, он отстранил Александрин, крепко взяв ее за руки, и напомнил, что ради ее здоровья и возможности в будущем зачать ребенка они не должны сейчас этого делать.
Что если он заведет любовницу? После того истерического приступа, вогнавшего в ступор и графа, и доктора, и домашнюю прислугу, графиня не показывала больше своих чувств, пряча отчаянье глубоко внутри. И от этого все больше замыкаясь в себе.
– Матушка, – вбежал в комнату запыхавшийся и очень оживленный маленький Кристиан. – Его сиятельство катал меня на большой лошади! Я сидел в седле перед ним, и мы быстро-быстро скакали по дороге!
Ребенок, чуть не задыхаясь, спешил рассказать ей о столь важном событии.
– Я не боялся! – добавил мальчик.
– Какой вы молодец, мой маленький, – улыбнувшись, произнесла
