тетенька Варвара Лавровна – существо доверчивое, тихое и на протест неспособное, ее и попросить об одолжении нетрудно, она всегда подменит.
Люда чем-то очень напомнила Турецкому Алевтину, Альку – не менее привлекательную дочь генерала из Минобороны, исполнявшую в «Глории» должность секретаря. Люда показалась ему такой же раскованной, правда, может быть, излишне смелой, но твердо уверенной в том, что ей должно принадлежать решительно все, на что падает ее взор. Что ж, это обычные в наше время издержки воспитания.
Вручая Турецкому папку с обвинительным заключением, она с таким интересом стала его разглядывать почти в упор, что Александр Борисович, несмотря на свою годами отработанную реакцию в подобных ситуациях, ощутил минутную слабинку. Но, тем не менее, привычно послав девушке в ответ вместе с легкой усмешкой понимающий взгляд, он подумал так: если уж на то пошло и правоохранительная власть, вкупе с судебной, не собирается ему помогать в установлении истины и справедливости, тогда он имеет все основания для того, чтоб хотя бы немного «насолить» этой власти, «застолбив», как говорится, прямо здесь, в ее анналах, свое временное присутствие.
Нет, конечно, у этой маленькой, но очень приятной мести было и одно неудобство, точнее, неловкость. И называлась эта «неловкость» Зиной. Однако милая женщина находилась в нескольких часах езды от Астрахани, и вряд ли бы кто-то специально задался целью донести до нее очередную сплетню об астраханских похождениях Саши. Тем более что сам Александр Борисович сообщать ей о своей прирожденной «мстительности» вовсе не собирался. К тому же у него был и еще один важный повод быстро и действенно завоевать расположение незамужней, как опять-таки легко выяснилось, Люды: он хотел бы не довольствоваться Славкиным пересказом, а самостоятельно прочитать первое обвинительное заключение, чтобы провести сравнительный анализ логических выводов местных следственных и судебных органов. А добыть те материалы в данный момент он смог бы с помощью той же Люды, у которой, как ему показалось, личные интересы и амбиции определенно превалировали над служебными. И, значит, стоило рискнуть, не спрашивая снова разрешения в секретариате: выйдет – не выйдет, к тому же отмщение уже само по себе довольно-таки сладкая штука.
Когда Александр Борисович закончил делать выписки по последнему приговору, а летний зной на улице достиг своего максимума и мало приспособленное к подобным погодным условиям помещение архива стало сравнимо с банной парилкой весьма непрезентабельного уровня, вот тогда единственной формой спасения могли стать лишь подходящие домашние условия, желательно с холодным, освежающим душем. В шутку высказанное предположение вызвало внезапный и вполне доброжелательный отклик со стороны сотрудницы архива, также изнывающей от зноя и, очевидно, еще и от неутоленных желаний. Оказалось, кстати, что спасение могло бы состояться в непосредственной близости от данного госучреждения,
