их историю, но я уже не слушал.
С полчаса кони шли резво, некоторое время ничего не попадалось, кроме беспрестанно выпрыгивающих из-под копыт зайцев и взлетающих птиц, – богатая здесь земля, затем впереди послышались крики, лучники рассыпались, как вспугнутые воробьи.
Мы пришпорили коней, Гунтер выхватил меч, со стороны лучников свистнули первые стрелы. В густой траве раздался скрежещущий звук, вихрем взлетели комья земли, словно в почву с огромной скоростью зарывалась газонокосилка.
– Близко не подходить! – прокричал Гунтер.
С высоты седла я видел нечто бледно-зеленое, что быстро уменьшается, остатки травы трепещут, в небо взлетают комья, а стрелы со злым вжиканьем втыкаются в это зеленое.
Когда я наконец замахнулся для броска, в земле чернела темная нора, лучники подъезжали безбоязненно, но первым у норы оказался Гунтер, сплюнул, спрятал меч.
– Развелось их… Видать, осенью наводнение будет.
Лучники снимали тетивы и укладывали люки в чехлы, я спросил Гунтера:
– Это кто, крот-мутант? Или медведка-переросток?
– Ламарк, – ответил он хмуро. – Если проворонить, то может утащить в нору. А так не очень опасны, если знать… наверное, в самом деле будет наводнение. Говорят, у деревни Большие Таганцы тоже видели двух ламарков.
Когда взъехали на очередной холм, справа в долине открылась деревня с множеством домов, не меньше сотни, по внешнюю сторону тянутся огороды, а в середине, на площади, массивный каменный храм с крестом на крыше. Зигфрид благочестиво перекрестился, однако Ульман проворчал злобно:
– Не спеши, благородный рыцарь… Я слыхивал, что здесь укореняется ересь.
Зигфрид охнул, побледнел. Я промолчал, все понятно, еретики – это свои же христиане, но не так толкующие ту или иную строчку в довольно туманном Писании. Такие всегда кажутся опаснее не только мусульман, но даже заморских чудищ, нежити, дивов…
Зигфрид бросил ладонь на рукоять меча, грудь сразу колесом, глаза выкатил так, что вот-вот выпадут.
– Может быть, вызвать людей, чтобы окружить деревню?
– Зачем? – спросил я.
– Чтобы ни один не улизнул! – ответил он с готовностью. – Еретики – люди заразные. Вот, помню, в землях Каролингов появился лжепророк, утверждавший, что Господь после великой битвы с Сатаной разделил мир: светлым – небо, темным – ад и геенну огненную, а тем ангелам, которые не присоединились ни к тем, ни к другим и стали таким образом серыми ангелами, отдал всю землю и все народы… Так что, мол, надо забыть о Боге, а вместо него…
Он умолк, настороженно посмотрел в небо. Гунтер тоже вскинул голову, буркнул:
– Мне тоже не нравится тот орел, но что мы можем сделать?.. Он не опустится ниже.
А любопытный Тюрингем спросил нетерпеливо:
– И что с тем пророком?
Зигфрид отмахнулся:
– Сожгли, дабы очистить душу, но он успел посеять свою веру в сердцах нестойких. Пришлось
