зловеще булькают трубы; ковер представляет собой неимоверно мрачный экземпляр с миндалевидным восточным узором, который был в моде году этак в 1880-м, а потом пережил незаслуженное возрождение в среде жадных домовладельцев в восьмидесятые.
Когда мы сюда въехали, в одном подвале лежали дрова, в другом – две ржавых велосипедных рамы и кучка окаменевшего кошачьего помета, а в третьем обнаружились огарки свеч и нарисованный синим мелом пентакль на полу. Все предзнаменования были добрыми: дом стоял точно на углу равностороннего треугольника улиц, проложенных по линии с востока на запад, и крыши с юга не перекрывали телеантенны. Брейн притворился священником и выторговал нам десятипроцентную скидку в обмен на экзорцизм, после того как убедил мистера Хусейна в том, что языческие обряды в подвале могут серьезно сократить прибыли на рынке съемного жилья. (Чушь, конечно, но полезная чушь!) Бывший храм теперь безраздельно принадлежит Пинки, и, если бы мистер Хусейн туда заглянул, его бы, наверное, хватил удар. И напугали бы его не ветвистые провода и не шестифутовый стеллаж, на котором Пинки разместил свою винтажную АТС «Strowger» родом из пятидесятых: Пинки заменил любительский рисунок мелом самодельной оптической установкой, откалибровал светоделители и пять призм – в общем, превратил студенческую пародию в совершенно рабочую схему.
(Да, это пентакль. Да, лазер он подключил к высоковольтному блоку питания на пятьдесят киловольт и громадным конденсаторам. Да, это козья шкура висит на вешалке, а недоеденная пицца вертится на фонографе «Linn Sondek» со скоростью тридцать три оборота в минуту. Вот с чем приходится мириться, когда живешь в одном доме с Пинки и Брейном: я предупреждал, что это гиковский дом, а мы все работаем в Прачечной, так что речь о гиках очень эзотерической – даже, прямо скажем, оккультной – направленности.)
Запах озона – как и зловещий треск – идет от блока питания. Вой и визг издают звуковые колонки (черные монолиты, порожденные технико-инженерной школой 2001-го). Я на цыпочках обхожу подвал по стенке – дальней от блока питания, – поднимаю микрофон, лежащий перед левой колонкой, и выдергиваю шнур: оглушительный визг, затем звук прерывается. Да где же носит Брейна? Я смотрю на блок питания. Внутри пляшут сине-белые отсветы, и от них мне становится совсем не по себе. Если бы это был любой другой дом, я бы просто пошел к распределительному щитку и вытащил главный предохранитель, но рядом с этим агрегатом стоят конденсаторные батареи размером с небольшую стиральную машину, и я рискну обесточить их в темном подвале. Я поднимаю огнетушитель – не очень законную канистру с хладоном, совершенно необходимую в таком доме, – и приближаюсь. Главный переключатель – это здоровый рубильник на полке над блоком питания. Рядом стоит деревянный стул; я хватаю его за спинку и ножкой тяну рубильник вниз.
Раздается громкий «клац» и одновременно с ним «бах» из блока питания. Ой, кажется, я спустил магию. Отбросив стул, выдергиваю чеку
