между ними тоненький просвет. – На одну только секунду ты подумал: «Ну и пусть», да?
Я улыбнулся его отражению в зеркале заднего вида:
– Возможно, что-то типа того. Я уже и сам не знаю.
Он сел.
– Вот так вот я себя чувствовал на том катере. Может, твоя подруга, она то же самое думала прошлым вечером. Типа: «А я никогда не летала. Надо попробовать». Понимаешь, о чем я?
– Не очень. – Я взглянул в зеркало. – Тони, а зачем ты вообще на этот катер поднялся?
Он потер подбородок.
– Потому что я не умею плавать, – сказал он и пожал плечами.
Мы приближались к цели поездки, но дорога казалась бесконечной, и последние тридцать миль пути тянули мои веки вниз, словно стальной маятник.
– Да ладно, – сказал я. – Серьезно.
Тони поднял подбородок и нахмурился, думая.
– Все дело в незнании, – сказал он. И снова рыгнул.
– Какое дело?
– Ну, почему я вообще на тот катер сунулся. Незнание – это то, чего ты не знаешь в этой сраной жизни, понимаешь? От него крыша съезжать начинает. И ты на все готов, лишь бы наконец узнать.
– Даже если не умеешь летать?
Тони улыбнулся:
– Потому что не умеешь летать.
Он похлопал по разделявшей нас решетке. Снова рыгнул, затем извинился. Свернулся калачиком на полу и тихо-тихо пропел песню из заставки «Флинстоунов».
К тому времени, когда мы въехали в Бостон, он уже снова спал.
4
Мы с Тони шагнули через порог офиса. Mo Бэгс оторвался от своего сэндвича с фрикадельками и колбасой и сказал:
– Здорово, педрила! Как жизнь?
Скорее всего, он обращался к Тони, но с Mo наверняка не угадаешь. Он положил сэндвич, вытер жирные пальцы и рот салфеткой, затем обошел свой стол и швырнул Тони в кресло.
Тони сказал:
– Привет, Mo.
– В жопу себе свой «привет» засунь. Давай запястье.
– Слушай, Mo, – сказал я. – Хорош.
– Чего? – Mo защелкнул браслет наручников на левом запястье Тони, а правый – вокруг подлокотника кресла.
– Как подагра твоя? – спросил Тони с неподдельным интересом.
– Жить буду, придурок. Поживу еще.
– Вот и хорошо. – Тони рыгнул.
Mo вперил в меня прищуренный взгляд:
– Он пьяный, что ли?
– Не знаю. – На кожаном диване Mo я заметил сложенный номер «Трибьюн». – Тони, ты пьяный?
– Не-а. Слушай, Mo, y тебя тут туалет есть?
– Да он же пьяный, – сказал Mo.
Я поднял лист с рубрикой спортивных новостей и обнаружил под ним первую страницу газеты. Карен Николc попала в передовицу: «САМОУБИЙЦА ПРЫГНУЛА С КРЫШИ ЗДАНИЯ ТАМОЖНИ». Рядом со статьей красовалась полноцветная фотография Бостонской таможни ночью.
– Да он в хламину пьяный, – сказал
