– высокие, с огромными яблоками, и заросли жасмина под окнами настоящие – густые.
А главное, летом в поселке Семхоз собирались все Алины дачные друзья. И сразу же, с первого дня, начинался театр.
Аля как-то не думала о том, что существуют пьесы, написанные специально, чтобы по ним ставились спектакли. Пьесы она выдумывала сама и даже не представляла, что может быть иначе. Ведь это ей предстояло в них играть, почему же она должна подчиняться чужой фантазии?
Пьесы были сплошь про королей и принцесс, так что платья с блестками оказывались очень кстати. Или наоборот: короли и принцессы оказывались кстати к платьям с блестками?
Конечно, Але доставались главные роли; она сама выдумывала их для себя. Точнее говоря, в каждой пьесе была главная положительная и главная не очень положительная роль. И Аля играла именно не очень положительную – какую-нибудь капризную принцессу, например – потому что совсем уж отрицательную ведьму играть ей не хотелось, а роль кроткой падчерицы казалась скучной.
Они допоздна сидели на двух огромных бревнах напротив дачи Романцовых и выдумывали все новые и новые сюжеты, интриги и финалы. Больше всех выдумывала Аля, а меньше всех – Сонечка Наволоцкая, которая как раз и играла кротких красавиц. Иногда Аля обижалась на подруг, если они не соглашались с какими-нибудь ее выдумками.
– Почему это все по-твоему должно быть? – сердито говорила Света Ясырева, родители которой снимали дачу в соседнем доме под зеленой крышей. – Ты, что ли, самая главная?
Главная она или не главная – это было Але вообще-то все равно. Но именно что «вообще-то». А в мире ее фантазий главной могла быть только она. Как же иначе?
– Да, главная! – нахально заявляла она Светке. – А не нравится, так сама придумай лучше. Ну, придумай, придумай! Как, по-твоему, принц найдет прекрасную Мадлену? Видишь – не знаешь, не можешь придумать! А говоришь тоже…
Но в основном ни девчонки, ни немногочисленные мальчишки-театралы, которым доставались роли королей и драконов, с Алей не спорили. Наоборот, слушали завороженно, а если что и выдумывали, то не сюжеты, а декорации из подручного материала.
Сценой служила утоптанная площадка перед жасминовой изгородью романцовской дачи. В жасминовых кустах давно уже было выломано что-то вроде арки, и оттуда, из-за зеленых кулис, выбегали под аплодисменты зрителей-дачников герои в ярких костюмах.
Аля на всю жизнь запомнила, как впервые вышла на эту сцену. Даже не спектакль запомнила, а ту неожиданную растерянность, которая охватила ее, когда Колька Синченко поднял занавес над жасминовой аркой и она оказалась одна перед зрителями. Она сразу должна была что-то говорить, но все слова, ею же самою и придуманные, мгновенно вылетели у нее из головы…
Аля стояла посреди сцены и испуганно смотрела на заполненные зрителями ряды лавочек и стульев, принесенных из всех окрестных домов. Перед нею сидели такие же люди, как она сама. Даже не такие же, как она, а взрослые люди! И как ей стоять, как
