Этот авангардный жанр являлся для меня еще более непонятным, чем творчество Пикассо, казавшееся мне откровенно наркотическим бредом. Судя по скромной деревянной раме, ценность картины могла быть невысокой. Однако в данном вопросе я уже кое-что смыслил и знал: нельзя судить о стоимости вещи по ее упаковке. Хитрый Адам мог нарочно упрятать бесценный шедевр в убогую раму, дабы такие далекие от искусства люди, как мы, не обратили на картину внимание. Что и впрямь случилось бы, проигнорируй я обеспокоенный взгляд хозяина в том направлении.
Велев Тюнеру собрать деньги в атташе-кейс, я подошел к картине, следя при этом краем глаза за реакцией Подвольского. Предчувствия меня не обманули. Заметив, куда я подался, Адам заерзал и начал в свою очередь пристально, исподлобья, наблюдать за мной. Я многозначительно прищурился: Бурелом тоже питал страсть к живописи, и, если вдруг выяснится, что мы приволокли ему действительно ценную картину, нас с напарниками ожидала солидная награда. А Подвольского, разумеется, полное прощение и, возможно, даже открытие нового кредита в «Алмазной Бригантине»; конечно, далеко не такого щедрого, как прежний, но для заядлого игрока и эта подачка что манна небесная…
– Прошу вас, забирайте все, что угодно, только не трогайте это! – не сдержался-таки Адам, когда я протянул руки, чтобы взять картину со стены. «Хорошо, что она не слишком громоздкая, – удовлетворенно отметил я про себя. – Завернем в газету, сунем в большой полиэтиленовый пакет, и никаких подозрений…» – Эта картина – наша семейная реликвия! Она очень много для нас значит! К тому же вам не выручить за нее и сотни баксов – в свое время я купил ее на Арбате у обычного уличного художника.
– Моя прелесть! – поддразнил Кадило хозяина скрипучим голосом киношного Горлума. – Оставьте в покое мою прелесть!..
– И почему я тебе не верю, Адам? – хмыкнул я, не реагируя на просьбы (надо заметить, что звучали они все же искренне) и снимая картину с гвоздя…
Врал нам Подвольский насчет «семейной реликвии» или нет, неизвестно. Но едва она очутилась у меня в руках, я сразу же про нее забыл, поскольку наткнулся на нечто, гораздо более любопытное.
В стене за картиной обнаружился еще один сейф. Габариты его были намного меньше, чем у того, который мы уже выпотрошили. Зато качество исполнения и, главное, кодовый замок на вмурованном в кирпичную кладку контейнере соответствовали, пожалуй, даже стандартам швейцарского банка. И если первый, открытый нами сейф был скорее похож на обычный конторский несгораемый шкаф, то на хромированном «лбу» этого красовался авторитетный логотип «Burg».
Я удивленно вскинул брови: заплаченная Подвольским цена за эту фирменную «коробочку» была почти равнозначна той сумме, что уже лежала у нас в кейсе. Что же такое ценное хранил в тайнике Адам, раз не поскупился приобрести для этой вещи столь дорогостоящую камеру хранения?
Разумеется, фамильные драгоценности, что же еще!
– Тю-у-у! – присвистнул Тюнер. Таким лаконичным образом
