style="font-size:15px;"> Мы постояли, глядя друг на друга, потом он повернулся и двинулся к двери.
– Ладно, – сказал он. – Ну, так я пошел.
Теперь извиняться настала моя очередь.
– Я сейчас работаю.
Я качнула в руке мешок.
– А за кролика спасибо.
– Ага.
Он подошел к двери и повернул ко мне голову.
– Мне было очень жалко вашего дедушку. Всем нам. Хороший был человек.
– Спасибо. Да, хороший был человек.
– А что будет с фермой? Когда его не стало?
– А разве не знаешь?
Странно, что ему никто ничего не сказал.
– А что я должен знать?
– Ее продают. Каждый продает свою долю наследства. Я думала, Джошуа тебе сообщил.
Впрочем, и сам Джошуа, возможно, ничего не знал. Кажется, я вляпалась.
Сэм смотрел на меня и молчал, видно было, что он переваривает информацию. Дыхание со свистом вырывалось сквозь его зубы.
– Черт возьми, вот это да… – сказал он, взял сапоги и, не надевая, вышел, с силой хлопнув за собой дверью.
Большую, глубокую морозилку, чтобы положить туда мешок, я открыла с таким чувством, будто поднимала крышку гроба. С тех пор, как дедушка умер, никто в нее не заглядывал, и она была полна. Там были вперемешку навалены пакеты с мясом, с овощами, какие-то жидкости в контейнерах без этикеток, что-то похожее на компот. Я уже собиралась ее закрывать, как на глаза попалось две вещицы: это были прозрачные пластиковые коробки с нетронутыми замороженными животными. Трудно было сказать, какими именно, надо было размораживать: маленькие и пушистые, возможно, горностаи. Впрочем, тот, что побольше и потемней, возможно, опоссум, хотя мне было известно, что попавшиеся в капканы опоссумы, как правило, отсылаются моему дядюшке, хозяину компании по выделке шкурок этих животных.
Проходя по коридору, я мельком заглянула в гостиную. На боковом столике чего-то не хватало… да-да, не было гуйи. Я смотрела туда, куда сама недавно ее поставила, и пыталась вспомнить: может, это я ее куда-то перенесла, но так ничего и не вспомнила. Стул оставался на месте, где я его оставила, сняв чучело птицы с высокой полки; я подняла глаза: гуйя снова сидела на своей жердочке.
Интересно, кто это шутит тут со мной свои шуточки? Сэм? Не похоже, кажется, дальше кухни он проходить не осмеливается. Но если не Сэм, то кто же? Мне стало не по себе, словно, кроме меня, в доме есть кто-то еще и он наблюдает за мной.
– Кто здесь?
Голос мой прозвучал глухо, поглощенный толстым ковром на полу и тяжелыми шторами; никто не ответил. Тогда я вспомнила о ранее принятом решении, вернулась на кухню и закрыла дверь на ключ. Сэма нигде не было видно. Если кто и есть в доме, то он (или они) заперт вместе со мной. Все это довольно рискованно. Мобильной связи здесь нет, но, насколько мне известно, обычный телефон все еще работает. То есть, если понадобится помощь, всегда можно позвонить.
Вернувшись
