намекнул, пока мне не объяснили (грузины в частном разговоре), что для Илико и Илариона та война и впрямь была интересна лишь «постольку-поскольку». Наверное, надо быть благодарными Отару Чиладзе, что он, перечисляя значимые даты новейшей истории Грузии (1921-й, 1924-й, 1937-й, 1956-й – легко понять, почему взяты именно эти даты), все-таки оставил в перечне и 1941-й.
Про 1812-й молчу. Слишком близко к Александру Первому. Багратион не поможет. Относительно Багратиона в романе – четкий и конкретный ответ. «Московская колония… Мы, грузины, своей волей не возвращаемся… Мы мазохисты. Нам нравится мучить себя ностальгией. Украсим свое эмигрантское жилище на грузинский лад – тушинским ковриком, мингрельским чонгури, шрошской глиняной утварью – и кричим со слезами на глазах: вот чего нас лишили, вот как мы возлюбили здесь то, чего не любили там…». А Багратион при чем? А при том, что кому служил, те его могилу вместе с памятником взорвали на Бородинском поле. И трон Багратионов до сих пор гниет в каком-то залитом водой подвале Санкт-Петербурга… А пока грузинские царевичи кончали жизнь академиками иностранных академий, в Грузии распоряжались пришлые. (Следите за именами.) Генерал-майор Готлиб Курт Хайнрих фон Тотлебен. Тот, который «навсегда сорвал с петель северные ворота Грузии, превратив ее в проходной двор…».
Я ценю, что на роль главного вредителя Отар, видимо, ценя самолюбие русских, подставляет немца, но остается все тот же проклятый вопрос: а сама Российская империя, сложившаяся на путях из варяг в греки и из турок в поляки, – не сквозной ли проходной двор? По определению! А определение это – разве не парафраз все того же желудочно-кишечного тракта? Что все-таки здоровее для мировой истории: тракты или тромбы? И если бы тракт не проложили подданные Александра Первого (русского), где гарантия, что его не проложили бы подданные какого-нибудь другого вершителя судеб?
Этот вопрос задают себе грузинские интеллектуалы. В романе один из них подступает с претензиями к французскому консулу в Тифлисе тех самых александровских времен: «Вы объяснили русским стратегическое значение Гагрской бухты с прилегающими территориями и тем самым обрекли Грузию!» На что месье Жак Франсуа Гамба отвечает: «Я объяснил это не русским, а вообще… тем, кто владеет этими землями».
Опять-таки: спасибо, что в роли беса – француз. А все-таки чудовище Российской империи тут как тут. Но там и еще куча чудовищ. Не те проглотят, так эти. Меня, однако, интересуют не чудища вообще, каковых много было во времена Гамба (а потом будет еще больше). Меня интересует чудище конкретное, родное, именно – Россия в оценке одного из умнейших грузинских писателей.
Вот его оценка: «Опасность подстерегала Россию… и она должна была прикинуться мертвой, чтобы одурачить доверчивый мир, а затем восстать из мертвых – мощней и жесточе, чем прежде».
Поначалу я опешил: как это «прикинулась»? Десятки миллионов угробленных, голод, разруха, искоренение культурного слоя – это притворство? И большевизм, который выносила интеллигенция в своих расколотых мозгах, –
