хорошо знать людей, в окружении которых он оказался. Конечно, «кадры решают все», но начинать нужно было с НЭПа (Наведения Элементарного Порядка) и в первую очередь с дисциплины.
Вспоминает Юрий Анатольевич Прокофьев, бывший в то время заведующим Организационным отделом горкома партии, впоследствии ставший Первым секретарем горкома (сменил на этом посту Л. Зайкова, который, в свою очередь, сменил Б. Ельцина):
«На четвертый день утром раздается телефонный звонок: «Прокофьев, почему люди приходят так поздно на работу?» Звонок был где-то без четверти десять. Я объяснил, что в свое время Хрущев распорядился, чтобы горком начинал работу с десяти утра, с тем чтобы вечером члены горкома работали подольше и могли принимать население. Ельцин был недоволен таким положением и добился, чтобы работу начинали в девять часов утра»[163].
Как когда-то в Свердловске, Ельцин решительно принялся чистить кадры, избавляясь в первую очередь от тех, кто длительное время проработал с В. В. Гришиным. Аппарат горкома партии был почти полностью обновлен. Из 33 Первых секретарей райкомов сменилось 23, причем в некоторых районах перестановки происходили по нескольку раз. Он разогнал 40 процентов партноменклатуры, 36 процентов городских чиновников, 44 процента профсоюзной элиты. Второго секретаря горкома А. Захарова ему порекомендовали в аппарате ЦК, где он работал в отделе науки, а перед этим был секретарем Ленинградского обкома партии.
Однако Захаров не вписался в команду Ельцина и вскоре был назначен министром культуры СССР, а вторым секретарем Ельцин взял свердловчанина Ю. Белякова, в прошлом комсомольского работника. Придирчиво занимался подбором кандидатуры на пост Председателя исполкома Моссовета. Об этом он пишет в своей «Исповеди…»:
«На месте председателя исполкома Моссовета сидел Промыслов, печально известный не только москвичам. Тогда ходила шутка, и не без оснований: «Промыслов временно остановился в Москве, перелетая из Вашингтона в Токио». Ко мне он пришел на следующий день после моего избрания и прямо с порога начал: «Невозможно было работать с Гришиным», и дальше много нелестного в его адрес. И тут же, без всякого перехода: «Как я рад, что вы, Борис Николаевич, стали первым секретарем!» И в конце сообщает, что у него открылось, оказывается, второе дыхание, он полон сил, которых, безусловно, хватит еще минимум на пятилетку. Пришлось его остановить и сообщить, что разговор пойдет совсем о другом. Я сказал достаточно жестко, что ему надо уйти. Он попытался сделать еще несколько заходов в мою сторону, но я сказал: «Прошу завтра к 12.00 принести заявление».
И на прощание добавил: «Не опаздывайте, пожалуйста». В 12 часов он не пришел, я позвонил ему и сказал, что он, видимо, не обратил внимания на мою фразу, я предлагаю ему уйти по-хорошему, а можно ведь и по-другому… Он понял и через 20 минут принес заявление.
После этого за два дня четыре группировки предложили мне четыре кандидатуры на пост председателя Моссовета. Каждая
