где-то около часу ночи, там, – кивнул Голубицын в сторону комнаты, где проводил предварительную экспертизу Черновицкий.
– То есть вы были вместе.
– Вместе. Только не я один. С нами была еще Арцыхевич Серафима Яковлевна.
– Это кто?
– Наш главный бухгалтер, она скоро должна быть здесь, – пояснил Голубицын.
– А что вы там делали? – спросил я.
– Отмечали удачно проведенную сделку, – невозмутимо ответил замдиректора.
– То есть выпивали, – уточнил я.
– Ну да, – в первый раз на лице Голубицына появилось что-то похожее на человеческие эмоции – он чуть заметно хмыкнул, и глаза его потеплели.
– Когда вы разошлись?
– Да мы все поврозь разошлись, – пожал он плечами.
– Кто ушел первым?
– Арцыхевич. Ей муж позвонил по мобильному, и она сказала, что уходит. Ну, и ушла. Это было, – Голубицын немного подумал, – около двенадцати часов.
– А вы остались здесь вместе со Скоробогатовым еще на час?
– Да, я уехал домой в час ноль пять.
– Вы так хорошо это помните?
– Да, у нас часы громко бьют. Я как раз в час и засобирался – подумал, что уже пора. Ну, там пять минут на сборы, вот и получается, что в час ноль пять.
– Понятно. А что же Скоробогатов с вами не поехал? – спросил я. – Он что, здесь ночевать собирался?
– Вообще-то нет. Он домой собирался. Но ему кто-то позвонил. Я еще удивился – кто в такое время звонить будет. Он поговорил с полминуты – мол, приезжай, я в офисе. И все. Он как будто даже обрадовался, что я собрался домой, – видать, разговор какой-то намечался у него важный. И, может быть, секретный… Ну, мало ли чего там. Я и спрашивать даже не стал.
– А у Скоробогатова было много секретных дел? – тут же спросил я, прицепившись к последним словам Голубицына.
– Да кто ж его знает, – снова пожал он широкими плечами.
– Ну как же так, ведь вы работаете вместе, Николай Александрович! – неожиданно каркнул Черновицкий из соседней комнаты со своими обычными язвительными интонациями.
– А я нелюбопытный человек, – невозмутимо покосился в его сторону Голубицын. – То, что нашей работы касается, Георгий от нас и не скрывал, а остальное – дело не мое. Мало ли какие у меня секреты могут быть.
– И какие же? – высунул любопытный нос Черновицкий.
– Ну, например, что у жены моей язва желудка! И я не хочу, чтобы всякий там посторонний об этом знал! – парировал Голубицын, уже с откровенной неприязнью глядя в пронзительные карие глаза эксперта.
– Все понятно, Николай Александрович, – вступил я, сделав знак неугомонному Черновицкому, чтобы он продолжал свою работу и не вмешивался в разговор.
В свою очередь Михаил Степанович одарил меня красноречивым взглядом. Из многолетнего опыта совместной работы я понял, что он
