что, никого не приглашала?
– По контрамаркам нет. Родным я отправила билеты, так что меня совершенно не волнует, какая шишка сядет в пятом ряду, а какая в третьем. Тебе виднее. Что ты на меня так смотришь? – Дина нахмурилась. Не следовало говорить слишком много. Марк совсем не глуп и не упустит из виду ее «по контрамаркам нет». Конечно, гордость ему ни за что не позволит спросить напрямую: «А не по контрамаркам», но хитрость и любопытство сделают все, чтобы попытаться выведать ответ на этот вопрос. И точно:
– Странно, – протянул он, не сводя с Дины пристального взгляда. – Все же такое событие, а ты никого не приглашаешь… Я думал, ты тщеславна.
– В меру, Маркуша, в меру.
– Неужели? – Усмешка не лишена ехидства.
Прав, Марк, тысячу раз прав. Тщеславна она без всякой меры, и ему ли о том не знать.
– Деточка, тут не Москва, а вы не группа «Ласковый май», чтобы собирать стадионы. И не надо меня учить, как заинтересовывать массы. Я был профессионалом уже тогда, когда вы пешком под стол ходили. Ваша фамилия Плисецкая? Или, может быть, на худой конец, Ананиашвили? Нет? Елисеева? Что-то я такую не слышал. А коли так, место ваше – четвертый лебедь во втором ряду. И скажите спасибо, что это первый состав. – Директор Новосибирского музыкального театра хлопнул рукой по столу и сделал вид, что тщательно изучает чистый лист бумаги, лежащий перед ним на столе. Дина поняла, что аудиенция окончена, но все же сделала последнюю попытку:
– Но в Большом я репетировала Одетту и уже танцевала Жизель.
– Да? Тогда почему же вы здесь?
Она подавила вспышку гнева: договориться было необходимо. Если смену театра еще можно пережить, но из прим в кордебалет – это уж слишком.
– Послушайте, Лев Андреевич, на просмотре меня хвалили. Да неужели вы не видите, что я действительно танцую лучше, чем…
Директор побагровел, вскочил и, указав пальцем на дверь, завизжал:
– Вон! Четвертая во втором, и чтобы я тебя больше не слышал!
Дина не испугалась и не расплакалась. Она растерялась и, в недоумении посмотрев на все еще красного и пышущего злостью человека, вышла из кабинета, так и не поняв, чем же так его рассердила. Знающие люди быстро ей объяснили что к чему:
– Надо же! – искренне изумилась Дининой неосведомленности костюмерша Людочка, выдавая ей лебединую пачку: – Вроде балетная, а такая наивная. Ты точно из Москвы, а не с луны?
– Да в чем дело-то?
– Думаешь, главные партии дают самым талантливым и трудолюбивым? – Девушка копалась в сундуках с костюмами, голова была низко опущена, поэтому голос ее звучал как-то особенно глухо и зловеще.
– А что, нет? – Дина искренне удивилась. Нет, конечно, она не была столь глупа, чтобы не думать и не знать о связях и блате, но ее педагог в Большом любила повторять, что «таланту надо помогать, а бездарности пробьются сами», поэтому – то ли в силу возраста, то ли в силу былых удач – она никак не могла предположить, что
