нет даже сандалий. Алина сидела на скамье, сосредоточившись над игральной доской, на которой лежали разноцветные фишки. Приподняв тунику, она положила ногу на ногу, открыв колени, и, нахмурившись, сморщила носик. Вчера Алина была ужасно важная, сегодня превратилась в беззащитного ребенка, и Уильям находил ее еще более привлекательной. Неожиданно он почувствовал себя уязвленным, что это дитя смогло причинить ему столько неприятностей, и он мучительно искал возможность продемонстрировать ей свое превосходство. Это было чувство, похожее на страсть.
Она играла с юношей года на три моложе ее. Он никак не мог усидеть на месте, не испытывая энтузиазма от своего занятия. Уильям заметил у игравших семейное сходство. Действительно, мальчишка был похож на Алину, какую с детства помнил Уильям, с курносым носом и коротко остриженными волосами. Кажется, это ее младший брат Ричард, графский наследник.
Уильям подошел ближе. Ричард мельком взглянул на него и снова уставился на доску. Алина вся погрузилась в игру. Доска, за которой они играли, по форме напоминала крест и была разделена на квадраты разных цветов. На ней стояли фишки из слоновой кости, черные и белые. Похожа на разновидность игры в «девять камешков» и, возможно, привезена из Нормандии отцом в подарок детям. Но Уильяма интересовала только Алина. Когда она склонилась над доской, ворот ее туники оттопырился, и он увидел ее груди. Они оказались именно такими, какими он их себе представлял. У него пересохло во рту.
Ричард сделал ход.
– Нет, – сказала Алина, – так нельзя.
– Почему нельзя? – разозлился мальчишка.
– Потому что не по правилам, глупый.
– А мне наплевать на правила! – капризно заявил Ричард.
– Ты обязан их соблюдать! – вспыхнула Алина.
– Почему это?
– Потому!
– А я не хочу, – сказал он и смахнул доску на пол. Фишки полетели в разные стороны.
Рванувшись с быстротой молнии, Алина влепила ему пощечину. Он вскрикнул. Его гордость была уязвлена столь же сильно, сколь жарко горела щека.
– Ты… – Он подбирал слова. – Ты чертова потаскуха! – заорал он и, повернувшись, бросился прочь, но не успел пробежать и трех шагов, как врезался в Уильяма.
Тот одной рукой подхватил его и приподнял.
– Смотри, чтобы священник не услышал, какими словами ты называешь свою сестру.
– Больно! – завизжал извивающийся Ричард. – Отпусти!
Уильям еще некоторое время подержал его на весу. Ричард перестал сопротивляться и расплакался. Уильям опустил его на пол, и он убежал, обливаясь слезами.
Алина, широко раскрыв глаза, смотрела на Уильяма – игра забыта, брови от удивления поползли вверх.
– Почему ты здесь? – Ее голос прозвучал тихо и ровно, голос умудренного жизнью человека.
Уильям уселся на скамью,
