style="font-size:15px;"> Мужчины посмеялись, Сергей порадовался, что Алексей, как и всегда впрочем, в любой самой трудной ситуации, с лёгкостью разрядил обстановку.
– Собственно, я звоню тебе по делу, – Скрипкин был знаком со своим другом ещё со школьной скамьи, и был уверен, что тот не откажет ему в маленькой любезности, – После смерти Лизы я уволился, а теперь совершенно не знаю, чем себя занять. В следственный комитет возвращаться не хочется, всё таки я уже староват для этого. Но вот если у тебя на какой нибудь кафедре найдётся местечко для старого мента – читать лекции по уголовному делу пару раз в неделю, или ещё что – знай, я с радостью.
– Хорошо, я думаю, это легко устроить. – Сергей даже не раздумывал, сразу с радостью вызвался помочь. – Тебе ведь заработная плата не принципиальна? Сам знаешь, сколько получают у нас преподаватели, тем более на неполной ставке.
– Знаю, конечно. И конечно, мне совершенно неважно, сколько мне будут платить. Просто хочется чувствовать себя полезным! Это не хандра, не подумай. Наоборот, окончательно пришёл в себя и рвусь в бой.
Сергей перезвонил буквально через полчаса и сообщил Скрипкину, что как раз преподаватель уголовного права сейчас перегружен, работает сверхурочно помимо двух своих ставок и будет очень признателен, если ему помогут и заберут хотя бы пару-тройку лекций в неделю, ну а если заберут больше – он будет только рад.
Таким образом пять с половиной лет назад Скрипкин Алексей Анатольевич переквалифицировался из следователя в преподавателя уголовного дела в одном из университетов города Санкт-Петербург, не самого престижного, но и не богом забытого вуза. После завтрака и утренней прогулки, он готовил обед, принимал ванну и отправлялся по понедельникам, средам и четвергам в институт, воспитывать будущих следователей, которые пока больше походили на сонных котят, не понимающих, за что мамки и папки забросили их в это болото?
Они с унылым видом что-то записывали в свои тетради, не задавая Алексею Анатольевичу ни одного вопроса и даже не пытались поспорить ни с одним из его утверждений. В их глазах не было и толики огонька, ни малейшего любопытства, желания прощупать какие-то лазейки, когда Скрипкин устраивал им ролевые игры и делил на две команды – следователей и проходящих по делу жертв, подозреваемых и свидетелей. Они что-то мычали про то, что эта игра напоминает Мафию, утыкались в свои конспекты, учебники, и долго и нудно ходили вокруг да около, грузя друг друга сводами законов в то время, как истина лежала на поверхности. Убийцей чаще всего оказывались те, про кого они думали в последнюю очередь или не думали вообще. Скрипкин подшучивал, что Мафия вытравила весь город, но не находя отклика в виде улыбок, предлагал снова вернуться к лекциям.
Он не понимал, зачем эти бестолковые создания вообще отправились изучать уголовное право, когда они совершенно не готовы играть с законами, в которых столько коллизий? С эмоциями, которые просто необходимо считывать, чтобы понять
