от холода ногами. Лица у всех были хмурыми и грязными. На телегах натужно скрипели несмазанные колёса. Лошади с трудом тянули свои повозки по наполненным грязью ямам, что в России, испокон веку, назывались дорогами. Века прошли, дороги остались. Вслед за телегами, натужно вытаскивая из грязи копыта, шли привязанные за рога к задкам телег коровы. Некоторые телеги тянули запряжённые в ярмо быки. Вся увиденная мною картина не располагала к веселью. Какой-то исход обречённых, да и только. Или очередная смена места жительства кочевым племенем. Не зря говорит народная молва, что один переезд равносилен пожару или потопу.
Однако из всего увиденного я не смог сделать никаких определённых выводов. Ситуация ещё больше запутывалась. Спрашивать что-либо у идущих мимо меня людей я уже опасался. Если все сочтут меня сумасшедшим, то могут и смирительную рубаху надеть. Лучше незаметно ко всему прислушиваться и приглядываться. Тем более что на меня никто не обращает внимания.
А вообще, ситуация какая-то дикая. То ли сон, то ли не сон. Хрен его разбери. Нет, я, конечно, читал и любил фантастику. Особенно про путешествия во времени. Но то ж фантастика, а это реальная жизнь. Со мной такого случиться не могло.
– Мишка, ты чего это тута окопалси? – хлопнул меня кто-то по плечу. – Батурин уже цельный час назад нашу команду собрал. Одного тебя нет.
Я резко оглянулся и уставился на говорившего. Помня свою прошлую неудачную попытку общения с аборигенами, я молча оглядел его с ног до головы. Одет он был точно так же, как и я. За спиной болтался карабин. Значит, свой брат, солдат. Но зато вид этого солдата был какой-то смешной и несуразный. Конопатую физиономию, чисто рязанских кровей, украшали два оттопыренных, словно вареники, уха. Сам он был какой-то мелкий и кривоногий. В общем, копия солдата Чонкина.
– Ты чо, Миш, в разуме помутился? – испуганно спросил он меня.
– С чего ты взял? – как можно беззаботнее проговорил я.
– Дак вон, мужики бают.
– Я этим мужикам хлебала-то пораскровеню, – невольно подстраиваясь под его манеру говорить, грозно ответил я.
– Ну, во, – заулыбался солдатик, – я так им и ответил. Но если ты сейчас же не явишься к господину унтер- офицеру Батурину, то ходить с раскровененным хлебалом тебе.
Унтер-офицер, насколько я помню, это наш современный сержант. А сержант в армии величина необъятная. Когда-то и я был сержантом. Я шёл следом за кривоногим солдатиком и краем уха слушал его разглагольствования. В моей голове в это время шёл мучительный мыслительный процесс.
«Если это сон, – думал я, – то выскочить из него пока никак не удаётся. А если это так, то остаётся только одно – досматривать его до конца». Хотя где-то в глубине сознания у меня всё больше и больше укреплялась мысль, что не всё так просто. И проснуться в пещере на Шаман-горе – не получится.
– А Семен Устиныч ногами так и затопотал. Разыщи, Егорша, мне этого обалдуя, – донёсся до меня голос провожатого.
