мне еще немного виски?
– Подождите, пока мы не закончим задавать вопросы, – ответила Ребекка.
– Я не пьяна, – сказала Шелли.
– Я этого и не говорила.
– Я никогда не пьянею. Я не панк.
Она поднялась с софы, подошла к бару и налила еще немного виски. Затем вернулась на место и поставила стакан на столик, демонстрируя трезвость и силу воли.
Джек перехватил взгляд, каким Шелли смотрела на Ребекку. Чистая кошка, изогнувшаяся перед решающим прыжком.
Причиной напряжения, повисшего в воздухе, на этот раз была не Ребекка. Она говорила с Шелли вполне прилично до тех пор, пока та не стала болтать насчет желтых. Злилась и нервничала Шелли, видимо, сравнив себя с Ребеккой и осознав свое положение.
Как и Ребекка, Шелли Паркер была привлекательной блондинкой. Но на этом их сходство и заканчивалось. Внешность Ребекки говорила о ее интеллигентности и утонченности. Ничего этого не было у Шелли. При том, что ее волосы были тщательно пострижены и уложены, она имела фривольный вид. Широкоскулое лицо с короткой верхней губой и небольшим ртом было перегружено косметикой. Голубые глаза были лишены того осмысленного блеска, который так украшал Ребекку. Фигура Шелли вызывала представление о французской булочке, пышной и мягкой, с избытком масла, яиц и сахара, хотя следовало признать, что в узких черных слаксах и ярко-красном свитере она смотрелась очень даже ничего.
Пожалуй, на ней было слишком много драгоценностей: два браслета, два кольца, дорогие часы, два кулона на золотых цепочках – один с бриллиантом, другой с крупным изумрудом величиной с орех. Ей было двадцать два года, и мужчины, используя ее не совсем деликатным образом, перестанут дарить ей драгоценности лет этак через семь-восемь.
Джек знал, почему ей не понравилась Ребекка.
Шелли была той женщиной, которую мужчины хотели, о которой мечтали. А Ребекка не только вызывала у них желание – она была из тех женщин, на которых женятся.
Джек мог представить себе неделю с Шелли Паркер на Багамах. Это было бы здорово! Но только неделю. После семи дней, несмотря на ее энергию и несомненную профессиональность в постели, ему бы все это надоело. В конце недели ему было бы все равно, с кем говорить: с Шелли или со стеной. А вот Ребекка никогда бы ему не надоела. В ней сокрыта непознаваемая глубина, и даже после двадцати лет совместной жизни он все равно считал бы ее привлекательной.
Совместная жизнь? Двадцать лет?
«Господи, да о чем это я?» – поразился Джек своим мыслям. Шелли он сказал:
– Так что вы можете сказать о Баба Лавелле?
Та глубоко вздохнула.
– Только уговор: я ничего не скажу вам о семье Карамацца.
– А мы о них ничего и не спрашиваем. Только о Лавелле.
– Ладно. Но потом вы обо мне просто забудете. Я уйду отсюда. И никаких свидетельских показаний.
– А вы и не были свидетелем убийства. Расскажите то, что знаете о Лавелле, и можете идти на все четыре стороны.
– Хорошо. Он взялся непонятно откуда пару месяцев назад и стал торговать
