ставки – казалось бы, из ничего. Такое вряд ли может закончиться, как обычная колготня меж деревенскими драчунами. В глазах Рефта стоял страх и вместе с тем запальчивость. Внутри оборвалось, рука дрогнула; Бек даже позабыл, где он и что собирается делать…
– Эй, эй, а ну-ка! – из толпы, подволакивая ногу, спешил Фладд. – Ну-ка прекратить!
Бек медленно опустил кулак – честно говоря, несказанно радуясь стороннему вмешательству.
– Ишь чего! Рад, рад видеть в вас пламень, но его еще жечь – не пережечь в схватках с южанами, насчет этого не беспокойтесь. Завтра с утра в поход, и лучше, если маршировать вы будете с нерасквашенными мордами.
Фладд просунул между Беком и Рефтом кулачище в седых волосках и множестве застарелых ссадин.
– А вот чем могу угостить, ежели не научитесь вести себя как подобает, уяснили?
– Да, воитель, – рыкнул Бек, строптиво косясь на Рефта, а у самого сердце стучало в ушах так, что перепонкам впору лопнуть.
– Понятное дело, уяснил, – откликнулся Рефт, смыкая полы плаща.
– Первое, что боец должен усвоить, это когда ему не драться. А теперь сюда, оба.
Ребята впереди успели куда-то деться; от их недавнего присутствия осталась лишь полоса жидкой грязи возле стола под протекающим навесом из парусины. За столом с кислым видом сидел и ждал седобородый старик – однорукий; сложенный пустой рукав пришит к груди. Единственной рукой он держал перо. Имена рекрутов, судя по всему, вносились в большую книгу. Как видно, новые веяния, с бумагомаранием и всем, что с ним связано. Отец Бека заниматься этим вряд ли стал бы, да и Бек тоже. В чем смысл борьбы с южанами, если перенимаются их обычаи? Бек хмуро прошел под навес, чавкая по слякоти.
– Имя?
– Мое?
– А чье еще, черт тебя дери?
– Бек.
Седобородый нацарапал это пером на бумаге.
– Откуда?
– Хутор вон там, вверх по долине.
– Возраст?
– Семнадцать годов.
– Перезрел уже, – однорукий неодобрительно покачал головой. – На несколько лет припозднился, парень. Где ж ты был?
– Матери помогал по хозяйству.
Сзади кто-то фыркнул. Бек рывком обернулся, ожечь взглядом. На лице Брейта рассасывалась глуповатая улыбка, а сам мальчуган пялился на раздрызганные башмаки.
– У нее еще двое малышей на руках, так что я оставался вместе с ней их поднимать. Тоже мужская работа.
– А теперь вот ты от нее отвлекся.
– Как видишь.
– Имя твоего отца?
– Шама Бессердечный.
Седая голова ошеломленно дернулась.
– А ну без шуточек, малый!
– Зачем они мне, старик. Повторяю, Шама Бессердечный – мой отец. Вот его меч.
Клинок вышел из ножен со звучным металлическим шелестом. Сердце взыграло от его
