пробормотала Чудесница.
– Знаю, что могла, – кивнул Зоб. – А ты знала, что пустить стрелу не сможешь.
– Знала. Я так, к слову.
– Может, он сейчас подумает-подумает да передумает, – сказал Брек без особой, впрочем, уверенности.
– Уже нет. Ему все это по душе не больше, чем нам, но на попятную он уже раз пошел. И людей у него теперь больше.
Последнее Зоб произнес чуть ли не шепотом.
– Так что надеяться не приходится.
Черствый дошел до Деток и исчез среди камней.
– Всем, у кого нет луков, отойти назад к Героям и ждать.
Затишье тянулось нестерпимо долго. Притупившаяся было боль в колене у Зоба опять давала о себе знать. Сзади доносились разгоряченные голоса: Брек с Йоном, согласовав линию обороны, спорили о пустяках. Неприятель не показывался. Война большей частью состоит из скуки, а порой из ужаса, от которого можно обосраться. Зоб не мог отделаться от ощущения, что такой момент сейчас настанет; можно сказать, грянет с высоты.
Агрик воткнул возле себя в землю несколько стрел, их оперение затрепетало, как болотный камыш. Сам Агрик покачивался на каблуках, почесывая скулу.
– Может, он до темноты ждать будет?
– Не будет. Если ему прислали людей, значит, этот холм нужен Ищейке. То есть Союзу. Он не станет рисковать – вдруг к нам до вечера подойдет подмога.
– Значит… – замер в нерешительности Дрофд.
– Значит, сейчас двинутся.
Словно по воле злого рока, стоило Зобу сказать «сейчас», как из тени Деток выступили люди. Они на ходу построились в два четких ряда: впереди стена в дюжину щитов, за ней поблескивают копья второго ряда, а по бокам, под защитой щитов, – лучники.
– Старая школа, – определила Чудесница, закладывая стрелу.
– А чего еще ожидать от Черствого. Он сам старая школа.
Собственно, как и Зоб. Два старых дуралея-недобитка, чудом уцелевшие в прежние времена, собираются порвать друг друга в клочья. А что, и правильно. Старый конь борозды хоть и не выправит, но и не испортит – вспашет как надо. Зоб огляделся, пытаясь высмотреть две тройки, что отделились от всех. Пока ни одной не видно. Ползут, наверное, в высокой траве, или затаились, выжидая.
Агрик, насупясь, натянул тетиву.
– Когда надо будет пускать стрелу?
– Как только сможешь во что-нибудь попасть.
– В кого именно?
– А в любого, кого можешь снять.
Наверно, лучше сказать прямо, назвать вещи своими именами:
– В любого, кого можешь убить.
– Сделаю, что могу.
– А не сможешь, мне только в радость.
– И то ладно.
Агрик пустил стрелу, в основном пристрелки ради. Она порхнула над головами идущих на приступ; те нестройно пригнулись. Первая стрела Чудесницы звонко впилась в чей-то щит; от неожиданного удара человек завалился, порушив
