style="font-size:15px;"> – Не трожьте, меня. Я припадошный, – заблажил Ероха, пытаясь уцепиться за прилавок, но силы были не равны, и через пять секунд его тело уже валялось в придорожной канаве.
– Не дам. Никому не дам, – никак не могла успокоиться испуганная продавщица, – вам, алкашам, только шары залить, а мне расстрельная статья? А у меня двое детей малых. Никому ничего не дам.
Впрочем, никто и не настаивал. Только неугомонный Ероха, поднимаясь и отряхиваясь, вопил:
– Я и дихлофос пробовал, и три пшика и политуру. Меня лопатой не убьёшь. Да я от палёной водки, может, только здоровей делаюсь. Не хотишь бутылку отпускать, не надо. К Нюрке – самогонщице пойду, она не откажет. И пошёл в сторону деревни, бедовый человек. Мужики уважительно посмотрели ему вслед. Из толпы вышел страдалец Юрка, левую половину его лица украшал лиловый бланш, как будто от долгого лежания на земле бочок яблока подгнил.
– Чего-то они в правительстве не дотумкали. Надо бы денежную премию выписывать тем, кто самогонщиц выдаёт. Рублей так пятьсот, – голос его был мечтательно задумчив.
«Дотумкают, обязательно дотумкают», подумал Сева, – «тем более что в информаторах недостатка не будет». Пора было возвращаться в Москву. На платформе никто не разминался пивом, что казалось уже необычным. А ведь Россия никогда не была пивной страной. Мы же не Чехия, не Германия, климат у нас студёный. Поэтому ещё пятнадцать лет назад пиво пили только студенты да инженеры. Большинство населения за свои кровные предпочитало покупать более серьёзные напитки: водку и креплёные вина. Но за последние годы, благодаря массированной рекламе, страна сделала крен в сторону пива. «Клинское – продвинутое пиво», «Три медведя – сказка для взрослых» и т. д. и реклама сделала своё чёрное дело. Во всяком случае, молодняк пил только пиво, даже в метро не в силах расстаться с ним и в позе горниста отбивал деньги, затраченные на его раскрутку. Что говорить, даже во Франции и Италии неуклонно снижается потребление вина, на смену приходит вездесущее пиво. В электричке, где обычно половина едущих мужчин, а то и женщин потягивали пивко и прочие «отвёртки» из банок, царил сухой закон. Сева вспомнил слова своего коллеги, доктора скорой помощи Валентиныча: «Счастье в нашей стране – это ехать в электричке и посасывать пивко». Открывать своё дело опасно и накладно. Горбатиться на других обидно. А вот пить пиво в электричке легко и приятно. Значит, подпадает под категорию счастья. Правда, другой его приятель считал, что «счастье это шесть тысяч долларов, заныканных от жены. Если попрут с работы, можно спокойно, не торопясь, искать другую, а не судорожно метаться в поисках любого трудоустройства, лишь бы вовремя выплатить кредиты и не умереть с голода». Если исходить из одной тысячи долларов в месяц счастье продолжалось полгода. Что ж, Севины приятели завышенными амбициями не отличались. Разговор в вагоне, конечно же, крутился вокруг Программы и диверсий вражеских сил. Мнения разделились. Молодой парень в дешёвом костюме и белой рубашке с непременным жёлтым галстуком, судя по всему, менеджер младшего звена, выражал сомнения в возможности такой масштабной диверсии.
– Не,
