Пиши гумагу! – голос деда крепчал и наливался крестьянской мощью. Он подложил портфель под лист и приготовил ручку.
– Мешка картошки жду, – несмело заметил Сева.
– А ты её ужо сожрал.
– Вы это что, за одну картофелину хату хотите взять. Лихо.
– Напишешь – вторую получишь, – обнадёжил дед.
– И всё?!
– А ты яё сажал? Картошечку-то? Окучивал? Потом поливал? Фраер городской.
– А то нас раньше на картошку не посылали.
– Ты тут про былое не толкуй. Пиши быстрее, а то так отлупим, голодранец беспортошный, что имя своё забудешь.
– А зачем вам бумага? Так занимайте, силой. А то, какие-то бумаги придумали, нотариусов. Самозахват и все дела.
– Ишь ты, больна вумный. А как власть вертается, меня отсудава сапогом под зад? Это только придурки чужие хоромы просто так занимают. Мы, пскопские, с гумагой.
– Ладно, только ручку свою достану, – Сева полез в свой рюкзак, вынул наган, шокер и фуражку с красной звездой товарища Серого. Фуражку водрузил на голову, а наганом принялся размахивать как шашкой.
– Ух, кулачьё! Вражьи недобитки с картофельных полей! – зашёлся криком Андреич.
Крестьяне, мгновенно оробев, пугливо сгрудились в центре комнаты.
– Это вы подорвали товарища Серого! Контра! Мироеды и кровососы! Именем революции приговариваю вас…
Запах остывающей картошки вызвал прилив слюноотделения. Андреич вырвал у Пахомыча картофелину и тут же её слупил. Завопил опять:
– Я товарищ Бурый! Сейчас я вас казнить буду! К стенке, гады. За всю бедноту с вами посчитаюсь. Лицом к стене, захребетники.
Троица кулачков уткнулась носами в стену. Андреич примерился шокером и полечил электричеством зарвавшихся деревенских. Пахомыча, конечно, не тронул. Зачем грех на душу брать?
Глава 13
Пахомыч затравленно озирался. Два недобрых молодца валялись на полу и слабо подёргивались.
– Фамилия, имя, отчество? – рубил слова товарищ Бурый.
– Филямонов Стяпан Пахомыч.
– Год рождения?
– 1916.
– Это что же ты, Стяпан Пахомыч, ещё царя застал?
– Да ить я малой был.
– Ну, тогда уж продразвёрстку должен помнить. Картошку реквизирую для нужд трудящихся. Возражения есть?
– Никак нет, товарищ Бурый.
– Правильно. А то бы я тебя пулей убедил. В область затылка. Все свои «гумаги» отдашь мне. Будешь заложником, пока твои пособники не подгонят картошку и другой провиант.
– Товарищ Бурый, а, можа, договоримся?
– Насчёт чего?
– Одну квартерку я вам перепишу.
– Одной мало.
– Две перепишу. Вот те крест.
– Наверное, самые зачуханные отдашь? Такие убитые, что и не жалко.
– Самые
