гувернантку, выговаривавшую ей за какой-нибудь проступок.
– И часто вы бываете в обществе, мистер Шапель?
Он даже не оглянулся, а она не стала следовать за ним.
– Нет.
– Я так и думала.
Тут Шапель снова остановился, на этот раз обернувшись и пронзив Прю своим непроницаемым взглядом. Однако выражение его лица явно выглядело удрученным.
– Я вас обидел.
– Да, пожалуй. – Ее подбородок все еще надменно выдавался вперед.
– Прошу прощения. – Шапель провел рукой по волосам. – Просто я… не всегда умею обходиться с людьми.
– В самом деле? – В голосе Прю звенели резкие нотки. – Вот уж никогда бы не догадалась.
На лице Шапеля появилась робкая улыбка. Он, похоже, ничуть не был задет ни ее сарказмом, ни ее откровенностью.
– Я уже сказал, что прошу у вас прощения.
Да, верно. Приличия и вежливость требовали от Прю принять извинения – и, возможно, даже извиниться перед ним.
– Что ж, я это ценю, – ответила она вместо этого и проследовала дальше по дороге, ведущей к дому.
Когда Шапель поравнялся с Прю, руки его были засунуты в карманы. У него были красивые пальцы – сильные, но вместе с тем длинные и изящные. Загорелые запястья казались покрытыми золотистым пушком, и каждый волос отражал лунный свет, как расплавленный драгоценный металл.
– И все же я полагаю, вам следует соблюдать осторожность в своих изысканиях.
Прю стиснула зубы.
– Конечно. По-видимому, вы уделили этой вылазке гораздо больше времени и размышлений, чем я.
В ответ на ее язвительную реплику темные брови лишь слегка приподнялись, однако прежнее благодушие куда-то исчезло.
– Да. Не этой, но другой, очень на нее похожей.
Значит, она оказалась права – ему прежде уже случалось бывать в подобных экспедициях и терпеть неудачу. Затея же Прю просто не могла окончиться неудачей. Ей повезет больше. Должно повезти.
– Могу вас заверить, сэр, что я вложила в свой поиск немало труда и усилий.
– В этом я не сомневаюсь.
– Благодарю вас. – Боже мой, до чего же самодовольной она выглядела! И как только он умудрился затронуть ее так глубоко при таком коротком знакомстве? Шапель смотрел на Прю так, словно прекрасно ее понимал, хотя в действительности такого не могло быть. Это одновременно и успокаивало, и вызывало досаду.
– Но ведь вы же сами сказали, что вами движет отчаяние, а оно обычно не считается с осторожностью.
Проклятие! Этот человек явно не знал, когда следовало остановиться.
– Вы собираетесь наконец поведать мораль этой истории?
И снова Прю показалось, будто ее слова совсем его не задели – обстоятельство, которое прямо-таки выводило ее из себя, – однако выражение его лица в лунном свете стало натянутым.
– Однажды мне тоже не
