конец всему, что нам с таким трудом удалось построить. Людей сейчас никто не воспитывает, ничто не сдерживает, поэтому законы нашего поселения – это и есть тот последний барьер, за которым наступит хаос, беспредел и анархия. А этот молокосос, он предал своего товарища. И тот погиб. Еще повезло, что погиб лишь один Сотников. Если бы Блюмер, к примеру, стоял на воротах и сдрейфил там, то мы бы все полегли, и стар, и млад.
– Да все я понимаю, майор! Что ты мне тут лекцию читаешь, – огрызнулся я. – Мне только одно удивительно: этот Сергей Блюмер… с первого взгляда видно, что он никакой не герой и не следопыт. Так какого рожна вы его в разведчики определили?
– Его идея была, как сейчас помню, – Нестеров ткнул пальцем в Крайчека.
Я слегка наклонился вперед и, выглянув из-за широкой груди Мыколы Горобца, вопросительно покосился на Томаса.
– Да, я так решил, – подтвердил начальник лагеря. – Блюмер, Сотников, Лиза и Павел Орловы… они пришли к нам все вместе, пришли из Харькова. Я тогда подумал, что, если люди выжили в многомесячном смертельно опасном походе, значит, они, как это говорится, везучие, что ли. Значит, лучше других приспособлены к условиям пустоши.
– И ты, доблестный наш милиционер, согласился с этим, – заступилась за мужа Нина.
– Согласился… – тяжело вздохнул Нестеров. – Хотя, если честно, у меня сразу не лежала душа к этому мягкотелому интеллигенту.
– К Блюмеру?
– Ну да… к кому же еще. Ему бы у себя в институте проводки паять да кнопки нажимать. Так нет же, в разведку поперся, космонавт, блин, долбаный!
– Почему космонавт?
– Он в Харьковском авиационном институте работал, или как там в последние годы эта богадельня именовалась… Академия, что ли? Аспирант даже вроде.
Меня как-то сразу резанули слова Нестерова. Больно резанули. Сперва представился этот молодой человек в белом лабораторном халате с карандашом за ухом, колдующий над каким-то совершенным летательным аппаратом. А затем на смену этой картинке пришла другая: растерзанный труп, валяющийся в коричневой полуистлевшей траве. А над трупом пирующий лев. Он уже затянул часть тела себе в глотку и сейчас только и ждет, когда она раскиснет и размякнет. Тогда-то тварь и заглотит человека полностью.
За последние четверть часа это было уже второе видение, в котором я пророчил Сергею страшную, мучительную смерть. Может, хватит?! Ведь некоторые утверждают, что наши мысли материальны. А я все же не хочу для этого парня такой судьбы, даже несмотря на всю тяжесть его проступка. Пытаясь отделаться от засевшего в мозгу кошмара, я затряс головой, причем так резко, что все это заметили.
– Ты чего? – поинтересовался Мыкола.
– Пытаюсь переварить все сказанное вами, – сознался я.
– И как, получается? – подал голос Ковалев.
– Мало нас, – серьезно заметил я.
– В каком смысле? – не понял майор.
– Я говорю,
