Почему-то у нее нет сомнений, что именно этот человек пять минут назад был облачен в белоснежный материал.
Ульяна спешно огибает высокую, широкоплечую фигуру, поправляя низ коралловых шорт.
– Простите, я не хотела, – кусает губы, преданно смотря в его глаза, а сердце… Кажется, сейчас оно вырвется наружу.
Этого не может быть. Широкие скулы, крупный нос, фосфорящийся светло-серый, ледяной взгляд и до ужаса грозный вид. На груди множество сплетенных воедино татуировок, какие-то черные, какие-то цветные. Они очень гармонично смотрятся на мускулистом теле.
Ульяна его знает… знает человека, стоящего напротив. Да, он изменился, стал еще более далеким, но она уверена, что это он. Громов – это единственное, что сейчас крутится в ее голове.
На мужчине нет рубашки, поэтому глаза без зазрения совести изучающе бегают по мужской мускулатуре – широким плечам, крепкому торсу, напряженным бицепсам и вздутой венке у запястья.
Огромные ладони касаются ее предплечий. Мужчина внимательно изучает Ульяну глазами, хотя, возможно, ей это просто кажется. Вероятно, Никольская просто накрутила свое сознание. А молчание, повисшее между ними на целую минуту, сводит с ума еще больше, сердце готово выпрыгнуть, дыхание сбивается. Но, несмотря на все ее опасения, Степан просто отодвигает девушку чуть в сторону и, словно ее тут вовсе не было, идет вперед.
Неужели он ее не помнит? Внутри бушуют эмоции, но Уля старается держать их при себе, нагло шагая следом.
– Я просто не смогу уснуть сегодня, если не услышу, что ты меня простил, – улыбается как дура, а внутри умоляет его приглядеться повнимательнее, вспомнить.
Но нет, он ее не помнит. Совсем.
– Девочка, домой иди, – бросив сквозь зубы, мужчина открывает дверь в кабинет.
Они уже успели пройти по узкому и малоосвещенному коридору вглубь помещений, скрытых от глаз посетителей этого заведения.
Ульяна колеблется, ей не дает покоя эта встреча, она не может уйти просто так. Это непозволительно. Но больше всего ее раздражает его безразличный к ней вид. Он ее не узнал. Совсем.
Конечно, это неудивительно, за те три года, что они не виделись, она кардинально изменилась. Отстригла половину длины волос, перекрасилась из мышиного русого в теплый, золотистый блонд, изменила форму бровей, сделала перманентное напыление. Вколола гиалуронку в губы, заполнила филлером подбородок, сделав его острее, а скулы – более выраженными. Теперь ее лицо больше не было похоже на квадрат, а подбородок не «украшала» уродливая ямочка. Верхушкой пирога стала ринопластика, чтобы избавиться от проклятой горбинки, плюс немного косметики, и можно смело сказать, что теперь Ульяна Никольская совершенно другой человек.
– Познакомимся?
Она настырно пошла следом и, вновь оказавшись перед его глазами, протянула изящную руку, указательный палец которой украшало кольцо с бриллиантом из белого золота.
