цвета горького шоколада скользили вдоль медовых. Золотистые узоры распускали свои лозы по зеленоватому шелку обоев, бронзовые скульптуры купались в тенях тяжелых портьер, густо-изумрудных вверху и словно бы терявших цвет к низу. На полках со скрупулезной аккуратностью были расставлены статуэтки из клыков саблезубого волка, каждое – под стеклянным колпаком на маленьком мраморном пьедестале. Некоторые гробики из стекла и мрамора были еще пусты, но уже снабжены табличками. Стояли витрины с морскими раковинами – пурпурными, дымчато-розовыми, темными, шершавыми снаружи и перламутровыми внутри. Все это выдавало тяжелую степень коллекционирования. Этот недуг подобен наркомании. Все начинается с развлечения и кончается неизлечимой болезнью.
Словом, клиентам здесь бывать не полагалось, и зловещий корпоративный стиль не запустил сюда свою когтистую лапу. Здесь царила роскошь. Под стать был и хозяин, яркий молодой человек с модной челкой и ослепительной улыбкой. Вот только глаза его совершенно не улыбались, напротив, смотрели холодно и жестко.
Пока ошеломленная Люси рассматривала кабинет, Гордон перешел сразу к делу. Кратко и доходчиво объяснил цель визита, для пущей ясности периодически помахивая молотом. Как известно, любые аргументы, даже религиозные и политические, становятся весьма убедительны, если в руках убеждающего находится оружие. Мистер Бринкли выслушал его очень внимательно и почти терпеливо. После чего завел пространную речь, общий смысл которой сводился к тому, что ему страшно жаль, он все понимает, помнит и скорбит. Нет, никто не желал огорчить такую уважаемую клиентку. Просто так неудачно сложились обстоятельства, форс мажор, кстати, указанный в договоре. Ему очень, очень жаль. Зелье обязательно будет. Когда-нибудь потом.
– Ясное дело, вы ж нечаянно, – неожиданно добродушно пробурчал Гордон и задумчиво почесал топором затылок.
Длинная рукоятка топора толкнула стоявшую на полке вазу из резного нефрита. И великолепное творение эльфийской работы полетело на пол. Ваза буквально взорвалась всплеском осколков, один из них едва не рассек Люси крыло.
– Моя ваза! – вскричал мистер Бринкли. – Ей было 307 лет!
– Твою ж светлую… – с чувством начал Гордон, но умолк под грозным взглядом Люси. – Мне прям дико жалко. Но я ж нечаянно! Это… как вы сказали? Во, форс мажор. Щас, подмету тут все.
Он обернулся, очевидно в поисках метлы, и сшиб со стола горящую лампу. Грохот, звон, зловещее потрескивание. Теперь к зеленоватым осколкам добавились фиолетовые и красные. По расшитому бледными розами ковру весело затанцевали огоньки.
– Извините! – заорал Гордон. – Мамуля всегда говорила, что я маленько неуклюжий.
Он начал плясать по ковру, очевидно, намереваясь сбить огонь, и размахивать руками. С полок посыпались мраморные и терракотовые статуэтки, упала великолепная картина, на которой был изображен утренний Виридиум.
– Прекратите! –
