в этом сезоне вальс. Но было поздно – в стену немедленно постучали. Жюли закатила глаза и сделала музыку еще громче.
– Это соседи, – объяснила она скорчившейся на полу фее, – каждый раз, когда я громко включаю музыку, они стучат и грозятся вызвать полицию. Эти l`imbecile5 думают, что я тут кого-то пытаю. А я просто люблю классическую музыку.– И пытать, – ввернул честный Жан Пьер, за что тут же получил подзатыльник. Впрочем, символический.
Люси сейчас мало интересовали пристрастия Жюли. Боль была чудовищной, ей казалось, что ее рвут на части. Что-то странное творилось и с комнатой. Пол понесся вниз, потолок, напротив, приблизился, все предметы стремительно уменьшались в размерах. И внезапно все прекратилось. Люси подтянула к животу колени, оперлась трясущимися руками о пол и попыталась встать. Напротив нее на стене висело старое зеркало, в резной раме. Большое, от пола до потолка, оно отражало добрую половину комнаты и то создание, что поднималось на ноги. Люси подняла голову и, встретившись взглядом со своим отражением, дико закричала.
Продается не товар, продается легенда
– Может быть, еще кофе?
– Нет, спасибо.
Это была бы уже четвертая чашка. Клаус мрачно сидел в тени пыльной, пластмассовой пальмы. Еще повезло, что удалось столик занять, в торговом центре в шесть вечера яблоку негде упасть. Ну почему Розмари вечно опаздывает?! Сама же назначила эту странную встречу, неужели нельзя было передать сумку с образцами новых игрушек в отеле? Ох уж эти женщины! Наверняка бродит полдня по магазинам, никак остановиться не может. Клаус раздраженно взглянул на часы. Так и есть, опаздывает ровно на час. Он устал от бездействия, раздражала назойливая официантка, шумные дети, а девушка за соседним столиком буравила его взглядом последние полчаса. Он уже собирался расплатиться и уйти, но тут что-то яркое, пахнущее сладкими духами присело за его столик.
– А вот и я! Немножечко опоздала, но ты же не сердишься, правда?
Клаус громадным усилием воли заставил себя улыбнуться. Улыбка больше походила на страдальческий оскал, но последнее, что беспокоило Розмари, это душевное равновесие зятя.
– Принесла?
– Да-да, мой славный. Была у Ланселота, у него такой очаровательный жуткий замок! Горгульи всякие, каменные драконы с большими зубиками и куча всяких чудовищ на гобеленах! Прелесть что такое. Да! И самое настоящее подземелье, там кандалы для узников и разные штуки для пыток. Говорит, от прадедушки осталось, а сам он не пользуется. И очень зря! Я сразу представила – я в кандалах, обнаженная, лежу на этом прадедушкином столе, а он… Но глупыш не согласился.
Последнее было сказано с явным сожалением.
– Ради святого Персиваля, Розмари, ты хоть ящик взять не забыла, пока подземелья обследовала?
Она сердито надула губы.
– Я тебе такие волнующие вещи рассказываю, а ты про свой ящик нудишь.
– Сейчас меня волнуют только образцы.
Дураки (фр.).
