ты даже предложишь три против одного, я все равно не соглашусь, – сказал Лепид. – Лидон умрет прежде, чем дело дойдет до мечей. Нет уж, благодарю.
– А ты что скажешь, Главк? – спросил Клодий.
– Принимаю – три против одного.
– Тридцать тысяч сестерциев против десяти?
– Идет.
Клодий записал ставки на табличке.
– Прости меня, мой благородный покровитель, – сказал тихо Лидон Главку, – но как ты думаешь, сколько получит победитель?
– Сколько? Ну, вероятно, семь тысяч сестерциев.
– Ты уверен, что не меньше?
– Уверен. Но что я слышу! Грек на твоем месте думал бы о славе, а не о деньгах. О италийцы! Вы всегда и всюду остаетесь италийцами!
На смуглых щеках гладиатора показался румянец.
– Ты несправедлив ко мне, благородный Главк. Я думаю и о славе, но, если б не деньги, я никогда не стал бы гладиатором.
– Презренный! Да падешь ты на арене! Жадному не бывать героем.
– Я не жадный, – сказал Лидон гордо и отошел.
– Но я не вижу Бурдона. Где же он? Мне нужно с ним поговорить! – воскликнул Клодий.
– Он там. – Нигер указал на дверь в конце комнаты.
– А Стратоника, наша храбрая старуха, где она? – спросил Лепид.
– Была здесь за минуту перед тем, как вы пришли. Но она услышала какой-то шум и побежала туда. Клянусь Поллуксом, сдается мне, старик Бурдон ухватил в задней комнате какую-то девчонку. Я слышал, как она плакала.
– Ха! Вот это здорово! – засмеялся Лепид.
В этот миг громкий крик боли и страха заставил всех вздрогнуть.
– Пощадите, пощадите, я еще маленькая, я слепая! Неужели вам мало?
– О Паллада! Мне знаком ее голос, это моя бедная цветочница! – воскликнул Главк и бросился на крик.
Он распахнул дверь и увидел, что Нидия извивается в руках разъяренной старухи, веревка, уже окровавленная, вновь была занесена и вдруг повисла в воздухе.
– Фурия! – крикнул Главк и вырвал Нидию из рук Стратоники. – Как ты смеешь бить эту девушку, ведь она еще ребенок! Нидия, бедное дитя!
– Ах, это ты, Главк? – воскликнула девушка с радостью, слезы сразу высохли на ее щеках, она улыбнулась, прильнула к его груди и поцеловала его одежды.
– А как смеешь ты, дерзкий незнакомец, становиться между свободной женщиной и ее рабыней? Клянусь богами, несмотря на твою богатую тунику и благовония, которыми от тебя пахнет, я сомневаюсь даже, римский ли ты гражданин, мой милый!
– Хорошо сказано, хозяюшка, хорошо сказано! – заметил насмешливо Клодий, входя вместе с Лепидом. – Это мой друг и названый брат. Его надо защитить от твоего языка, камни так и сыплются у тебя изо рта.
– Отдай мою рабыню! – заорала сварливая старуха, толкнув грека в грудь могучей рукой.
– Ни за что, даже если все твои сестры фурии слетятся к тебе на помощь, – сказал Главк. – Не бойся, милая Нидия, афиняне никого еще не покидали в беде!
