жлобы проклятые!!!
Потом раскрыла сумочку и достала купюру в двадцать пять рублей.
– На, отдай ему, пусть подавится, скотина. Игорёк, лапочка, не слушай маму. Мама очень недовольна! Мама сегодня очень сердится, моё сердечко! А будешь мороженое? Фруктовое, с кленовым сиропом?
В это время, Игорь очень внимательно изучал ножик, и возможности, которые открывались с его обладанием. Он как раз пробовал главным большим лезвием что-то выцарапать на крышке стола.
Татьяна выхватила ножик из рук Игоря, и строго посмотрела на меня.
– Вот! Это то, о чём я предупреждала! Всё, не хныкать, дома получишь. Вместе с соответствующими инструкциями!
Я не знал, что делать с «четвертаком», который до сих пор сжимал в руке. Для меня, как студента, это были большие деньги – больше половины месячной стипендии!
– Спрячь деньги, Алекс! Рассчитаешься с этим мерзавцем, и выбрось его из своей жизни. И я больше не хочу ничего о нём слышать. Понял?!
Я попытался объяснить, что уже рассчитался, что всё это, в общем-то наша, студенческая шутка, но Татьяна и слушать не хотела.
– Пусть подавится, подонок! – рявкнула она мне в лицо. Потом залпом махнула фужер сухого вина, и со словами, «не слушай мамочку, мой маленький», погладила по голове Игоря.
Подали мороженое, и мы насладились прекрасным фруктовым вкусом, с кленовым сиропом, а потом ещё выпили с Татьяной по бокалу сухого вина. Мне было хорошо, и хотелось, чтобы этот день никогда не заканчивался. Или, хотя бы, не очень скоро.
Потом мы ещё немного погуляли по центру. Выкурили по сигарете в скверике, неподалёку от памятника Мицкевичу. Справедливости ради, должен сказать, что Игорь оказался очень воспитанным мальчиком. Он, насколько мог, деликатно не мешал нашему общению, и открывал рот лишь тогда, когда Татьяна его спрашивала о чём-то.
Разговор как-то незаметно перешёл в плоскость моих ответов на вопросы Татьяны. В этот раз её интересовало: кем был мой папа, где и когда служил, кто и где из родственников ещё имеется, кроме собственно, мамы, и собиралась ли замуж мама после смерти папы. Её, казалось, интересовало, буквально всё, что касалось меня и моей семьи и не только. Я же, обо всём (о чём знал) рассказывал, в том числе и о девушках, с которыми встречался в разное время, или даже, был влюблён.
– А о том, чтобы жениться, не думал? – неожиданно поставила прямо вопрос Татьяна.
Я сказал, что не думал, поскольку, считаю, что рано, мол, ещё мне об этом думать. И ещё так считает моя мама.
– Об этом думать никогда не рано, и никому не поздно, – Татьяна снова процитировала «Кавказскую пленницу». И добавила. – Воображаю, что бы сказала твоя мама, если бы ты задумал жениться на мне.
Сначала я замялся, а потом промямлил что-то неопределённое, потому что, конечно, не знал, каким образом должен реагировать на мысль, которую озвучила Татьяна. Мне тогда было просто
