музыка, поэтому родители точно ничего не слышали. Челищев тяжело дышал и медленно трахал узкое отверстие, не желая причинить парню боль. Разрядка была мощной: сжав ягодицы Игоря, Роберт впился в его шею поцелуем с засосом, заполняя анус спермой. Сумраков обхватил свой член и принялся отчаянно дрочить, чтобы довести себя до оргазма. Прогнувшись в пояснице, он стонал и мотал головой из стороны в сторону, сжимая-разжимая член внутри себя. Челищев оторвался от шеи, облизал алый засос и оскалился, щипая оба соска любовника. Сумраков вскричал и кончил себе на живот. Его лицо пылало от переизбытка ощущений, он что-то невнятно бормотал, глядя на Роберта взглядом истинного психа, находящегося на вершине блаженства.
– Ты только мой, – шепнул Челищев и властно накрыл губы Сумракова своими. Они самозабвенно целовались, задыхаясь и потираясь друг о друга.
А потом Роберт куда-то ушёл и Игорь лежал, глядя в белый потолок. Перед глазами плясали разноцветные звёзды. Такое уже случалось раньше, когда Сумракову было слишком хорошо. Его настораживали только тихие голоса, что-то бормочущие в голове. Больше всего он боялся возвращения симптомов болезни: не хотел пугать Роберта.
И вот тот появился с подносом, на котором были тарелки с блинчиками, куриными котлетами, жареной картошкой и пирожным. Челищев ел без особого энтузиазма, куда больше ему нравилось наблюдать за голым Сумраковым, который уминал еду за обе щёки и с детской непосредственностью улыбался возлюбленному.
Потом продолжились хождения по кинотеатрам и выставкам. Роберт с важным видом делился своими знаниями в медицине и искусстве, а Игорь смотрел на него с нескрываемым восхищением. Постепенно жизнь без этого парня потеряла для Сумракова всякий вкус. Он жил от встречи к встрече, подолгу стоя у окна, открывающего вид на парк, прилегающий к парадному входу детского дома. И стоило за воротами появиться статному юноше в элегантной импортной одежде, как серый мир снова становился красочным.
Иногда они занимались любовью в подъездах: Челищев ловил от этого какой-то особенный кайф, иногда приходили к нему домой. В один из таких дней Сумраков отчётливо почувствовал, что пойдёт на всё, чтобы Роберт остался с ним. Абсолютно на всё.
Он лежал на диване Роберта, листая толстую книгу на английском языке. И вдруг услышал голос Ираиды Андреевны, звучащий где-то совсем близко, будто бы за дверью:
– Да он же больной! Мало того, что сирота, так ещё и больной! Зачем ты гробишь свою молодость?!
Сумраков резко сел и принялся нервно потирать руки, покачиваясь взад-вперёд. Тревога становилась всё нестерпимее.
– Мать, прекрати! – взмолился Роберт.
Послышались шаги, и в комнату вошёл Челищев. На губах играла фальшивая улыбка. Увидев состояние Игоря, он сел рядом и ласково обнял его.
Всё сошло на «нет» неожиданно и очень болезненно.
Челищев сообщил, что к ним в класс пришёл
