хозяева из той квартиры исчезли. Говорили, что за границу уехали, а я так думаю, что закопаны, где—то под землёй. А хлопцев у Сафрона тридцать два, это я в точности знаю. Не один раз он говорил и живут многие за городом, то ли в Озерках, то ли в Парголово. Вот этого я не знаю, ни разу не бывал. Может быть, обитают и там, и там. Не докладывал он мне. Помощником ближайшим у Сафрона Сашка Ахметов, по прозвищу Поручик. Страшный человек, ему кровь пустить, что рюмку водки выпить. Мать родную не пожалеет. Жестокий, одним словом, иноверец. Говорили, что он раньше абреком был, в горах жил, шайку держал, но что—то не срослось и ему пришлось бежать из насиженных мест. Здесь он и примкнул к Сафрону, стал правой рукой. Он держит всех в узде и, если что, так кровь пускает безо всякого. Жестокий, как все кавказцы. Это он семью Парамонова под корень извел. Это всё он, хлопцев на дело вызывает тоже он. За Сафроном, как тень ходит, но не всегда. Готов глотку за него любому перерезать. Песни очень русские любит, особенно, когда один певец с грубым голосом поёт, такой барин большой, его ещё хотели потрясти немного. Но Поручик запретил, даже Сафрон возражать не стал. Хлопцы были крайне недовольны, но стерпели.
Мартын умолк, тяжело дыша.
Каждый хочет жить, поэтому любыми способами старается купить себе немного дней, хотя бы за решёткой. Умирать таким людям страшно.
– Хорошо, – снисходительно сказал Кирпичников, – я буду ходатайствовать о том, чтобы тебя направили в тюрьму, но ты так и не назвал имени пассии Сафрона.
– А…
Кирпичников выразительно посмотрел на бандита.
– Ольга Фёдорова, служит в каком—то медицинском заведении, управлении, – поправил себя Мартын, потом сполз со стула на колени. – Я Бога молить за вас буду, – глаза покраснели от слёз.
Аркадий Аркадьевич вызвал конвой.
– Уведите в камеру.
Только через пять минут распорядился, чтобы привели второго бандита.
В кабинет вошёл высокого роста узколицый с болезненным выражением глаз на бледном лице человек, вальные волосы сосульками падали на лоб.
Начальник уголовного розыска жестом отослал конвой и внимательно осмотрел с ног до головы приведённого. Распоряжения снять наручники не дал, очень уж равнодушным был вид у одного из подручных Сафрона.
– Давненько я хотел с тобою встретиться, Серый.
– Господин начальник, вы б только свистнули, я б пред вами предстал, – с вызовом в голосе скривил губы Серков.
– Где ж тебя найдёшь и как позовёшь, если ты, как мышь прячешься.
– Это вы зря, я никогда не от кого не прятался, даже по городу в экипаже разъезжаю, не таясь.
– Ты садись, разговор, может быть, у нас будет долгим, всё зависит от тебя.
– С превеликим удовольствием, – осклабился Серый, показав гнилые зубы, – в ногах правды нет, – стул скрипнул, – хотя руки не причём, – протянул вперёд, лязгнул металл наручников.
– Привыкай, Василий, теперь до конца жизни их носить будешь.
– За
