нас опмануть…
– Фитишь ли, – сказал хозяин кабинета, – мешки сщитают Хольста отной ис клющефых фикур ф нашей фойне и попете нат нами… Ты не сокласен?
– Мое мнение уше не имеет сснащения. Прошло мноко фремени, ты, наферное, фсе сапыл? Я топрашифал Хольста, он ничеко не снал о селье опратного префращения.
– Я фсе помню. Но его тефка приняла етинственную тозу и опять стала щелофеком! – он помолчал, вспоминая события пятнадцати вековой давности, – Хотел пы сапыть, та не сапыфается… Если п ты не оттал прикаса статься лютям, мы п сейщас не раскофарифали. Шисснь, таше такая, лущше смерти. Ты снаешь, какими нас штут ф сарстфе Песутешной?
– Я – снаю, – мрачно ответил черный. – Там мы снофа люти. Нэре мы такими не нушны. Меня токта переикрали эленсары. Помнишь, как я хотел, чтопы хоть отин из них стал моим нащальником штапа?
– Сащем ты сейщас стесь? – повторил собеседник черного ория свой вопрос. – Фсе-таки ты сильно рискуешь…
– Песс прифкуса крофи шисснь кашется прессной, а, Се́рник? Ты-то уш сапыл, какофа она на фкус?
При этих словах орий, названный Серником, изменился в лице, в глазах появился хищный блеск, пальцы вцепились в край столешницы.
– Я нищефо не сапыфаю, как кентеры. Уше кофорил! Но если нато хлепать селёную пурту, я хлепаю и молщу в тряпощку. Ты-то непось и фкуса папоротникофой похлепки не сснаешь. Укостить тепя?
– Та пропати ты пропатом с ней! – черный весь скривился, будто ему предложили что-то уж очень непотребное. – Терьмоеты, – сказал он и тут же пожалел. Чтоб перевести тему и сгладить напряженность обстановки, он вытащил из-за пазухи небольшой сверток, извлек из него черную блестящую пластину и отломил прямоугольную дольку.
– На, попропуй, – он ловко перебросил кусочек на стол, прямо под нос Сернику.
Тот прикоснулся к плитке, сжал в пальцах и поднес к лицу. Ноздри дрогнули, мелькнул черный язык. Серник снова понюхал кусочек:
– Она! Откута?
– От бархуда, – усмехнулся гость. – Растфори в теплой фоте и пей, этот кусок примерно на полофину щашки.
– Шутишь? – Серник откусил немного и теперь смаковал… – кофорят, что наши, кто уселел в Харанте фсех Хоко-Токо истрепили, питаются отними сопащками?
– Серьессно, бархужья крофь. Фысушена и расфасофана в прикеты. – Черный выложил на стол увесистый брикет, – я не слешу са популяцией монстроф в Харанте. Хоко-Токо лучше не слить…
Серник отложил кусочек, достал из стола термос с кипятком и сделал, как посоветовал черный.
– Снащит, ты решил меня растрафить, кофарный.
Гость пропустил замечание мимо ушей и, пока хозяин размешивал багровую жижу в кружке и пил маленькими глотками, спросил:
– Храм Песутешной на острофе еще есть?
Серник кивнул, не отрываясь от кружки.
– Это хорошо. А кто слушпы фетет?
Серник поставил на стол
