подростков, после чего этих самых ребятишек заставляли сутки напролет торчать возле торговых и других точек, где собираются машины «новых русских», предлагая им приглашения на «междусобойчики» в означенной фирме. Детям за это обещались крупные суммы, но они ничего, как правило, не получали. Наиболее умные благополучно уходили, а кретинские дети продолжали ждать своего обещанного куша, причем девицы рисковали жизнью, забираясь в «новорусские» машины. Самое интересное, что вот это почему-то на наш суд никак не повлияло – закрыли фирму только из-за злостной неуплаты налогов. А дети… Ну и что?
После закрытия фирмы Мальпер погрустил недолго, сделал попытку заняться многоуровневым маркетингом, но тоже опростоволосился. И скромно начал работать в известной и простой туристической фирме, занимавшейся тоже семейным и детским отдыхом, но на сей раз вполне легально и без использования подростков в качестве бесплатной рекламы.
И вот тут он начал круто богатеть!
Нельзя сказать, что никто не интересовался его большой прибылью, – его регулярно проверяли как соратники по фирме, так и наши. Ни-че-го! Наркотики? Что вы, нет, никогда! Проституция? Тоже никаких сведений… Даже в шпионаже его подозревали – и тут ничего не обнаружили!
И отстали. В конце концов, время сейчас такое, доходы растут не поймешь отчего, может, господин Мальпер подрабатывает торговлей семечками или нищенствует на досуге!
Интересно, что из себя представляет Этель Мальпер, подумала я. В данных мне сведениях о ней было совсем немного – моя ровесница, изучает историю искусств.
Телефон трезвонил уже пятнадцать минут, а маленькая рыжеволосая хозяйка прекрасно обставленной комнаты – на стенах висели Дега и Сислей, которых она боготворила, – не спешила подходить, развалившись на уютной софе с томиком стихов.
Наконец она оторвалась и с недовольством посмотрела в сторону назойливого телефона.
– Бог мой, какая бестактность, – вздохнула изящная красавица, возводя очи к небесам. Лениво потянувшись, она подняла трубку и пробормотала: – Алле?
– Этель? Я разбудил тебя? Я очень боялся за тебя, Этель!
Этель преобразилась. Теперь выражение сонной неги на ее личике сменилось радостью, бесконечно оживляющей ее черты.
О как она ей шла, эта детская радость!
– Лео? – спросила она. – Привет, милый! Я так рада слышать твой голос! Надеюсь, у нас ничего не меняется?
– Этель, я вынужден тебя огорчить, – проговорил ее абонент.
– Что? – почти выкрикнула Этель. – Мне опять нельзя приезжать, потому что я могу помешать папаше? Господи, как мне все это надоело! Лео, Лео! Я хочу видеть тебя, а не моего папу-амебу! Как же ты этого не понимаешь? Если хочешь, я приеду тайно, к тебе! Я могу вообще не появляться перед очами моего папаши!
– Этти, ласточка моя…
– Лео, я уже двадцать лет ношу имя Этти! И черт тебя побери,
