рассматривать. С таким интересом, что мне это уже абсолютно перестало нравиться.
Федор фыркнул.
– Смешной… Но ты никогда не любила анекдоты. Что-то не так в твоей жизни, Данич?
– Я сейчас в ситуации этого несчастного посетителя, – грустно усмехнулась я. – Ты бы хотел разыграть из себя дочь французского богатея?
– Я бы согласился и на русского, потому что работать мне надоело. Но… Не смогу, – развел руками Федор, демонстрируя в улыбке ровные зубы. – Разве что ее жениха…
Я снова развернулась к залу. Мне сейчас казалось необходимым увидеть, какая же скотина сверлит меня взглядом, как ржавым гвоздем?!
Тем более теперь я еще и слышала за своей спиной чье-то дыхание.
Он стоял, качаясь, и улыбался. Он-то был уверен, что улыбка у него исполнена очарования и шарма, но мне показалось, что у него физиономия отвратительная и мрачная.
– Скучаете, девушка? – то ли сказал, то ли отрыгнул он. От него несло, как от бомжа с вокзала.
Я сморщила нос и произнесла на французском, в надежде его отпугнуть:
– Совершенно нет.
– Че-го? – прогундосил мой преследователь.
– Я плохо понимайт рюсски, – нагло соврала я, безмятежно улыбаясь.
– А какой понимайт?
Мой воздыхатель явно не спешил ретироваться в прокуренную темноту, хотя и был слегка ошеломлен.
– Брат, ты же слышал, – внушительно произнес Федор. – Девушка из Франции. По-русски плохо понимает. А не уйдешь по-доброму, придется вызывать вон того человечка. Чтобы он помог тебе понять ситуацию…
– Ну как хоть зовут-то ее?
Я задумалась. Франсуазой Саган, что ли, назваться?
Нет, сейчас даже гоблины пошли довольно начитанные, кто их знает…
Поэтому я обернулась и мягко проговорила:
– Этель Мальпер.
Реакции, последовавшей за этим, я не ожидала.
Гоблин перекосился, как будто я только что плеснула ему в лицо лимонным соком, и, ни слова не говоря, отошел, мрачно смотря на меня своими безнадежно-бессмысленными глазами.
– Однако хорошее у нее имя, – сказала я. – Действует на нервы даже нашим гоблинам…
Федор рассмеялся.
– Просто он не понял, что ты сказала. И его напугало мое желание вызвать подмогу. Вышибал наших даже гоблины боятся…
– Я бы тоже боялась, – с тоской посмотрела я на качка, стоящего перед дверью. Он сдвинул угрюмо брови, а его руки были скрещены на груди, как у памятника Чернышевскому.
– Так в чем сходство твое с джентльменом из анекдота? – напомнил Федор.
– Ни в чем, – вздохнула я, смотря на дно фужера, где только что был «Гиннесс». – Просто на одной тарелке лежу я, на другой – Этель. И нас собираются поменять местами. Как в «Принце и нищем» Марка Твена. И я не уверена, что это будет в мою пользу…
Кто-то мягко тронул меня за плечо.
Я
