гнилые отмазы снова не прокатили: он элементарно вредничал.
И именно в эту минуту стало понятно, насколько он Веру достал за пару месяцев своим общим и частным поведением, а именно: ленивым и наплевательским на всех, кроме себя-любимого, а также сексуально почтинесостоятельным, псевдофилософски-размазанным и даже вербально – неинтересным. Вот Вера и отняла у него, весьма ловко выхватив, диск – только для того, чтобы, наконец, покончить с «синдромом Кавериной» раз и навсегда.
«Синдром Кавериной» возник в переписке с этой самой Кавериной Касей. На самом деле – «Кассиопеей» аж! Такой вот выверт в её свидетельство о рождении попросила вписать 35 лет назад ее чудаковатая маман – сама именуемая Мелиссой Витальевной. «Однако Кассиопея Львовна Каверина – лет в твоих, например, 96, – поверь, будет произноситься дивно, дивно!» – так успокаивала Касю Вера. А была Кася очень славной, поэтической и вместе с тем цинически-насмешливой приятельницей Веры уже десятилетней давности, врёмен частых походов по местам «Боревой и пьяновой славы». Происходило выражение от названия многим известной галереи-кафе на Литейном – ну, и того, что в ней еженедельно (а то и чаще) происходило.
И вот как-то, в онлайн общении с Касечкой, высказана была ею же, Касечкой, мысль следующая.
«Вот ты, Верок, такая вся активная! Сама вечно со всеми знакомишься, ничего и никого особо не смущаясь. Сама всё придумываешь и изобретаешь. Сама им звонишь, мужикам. Или – не звонишь, коль не хочешь! А я вот так не могу. Я обычно тихо-тихо сижу – и жду. Никаких практически тело- или душедвижений не совершаю. Я, понимаешь ли, считаю, что они сами, мужики, должны это всё делать. Равно как и всё вокруг должно происходить как-то… само. А уж моя забота – принять и…»
«И не питюкать, что ль?!» – естественно-негодующим образом вопросила Вера. Она тогда не то чтобы возмутилась, но от роли «пассивной жертвы», на себя пару раз ее примерив, отказалась сразу и наотрез: не те, не так и непонятно, для чего.
Отсюда и родился «синдром Кавериной»: сидеть тихо и ждать, пока всё как-то само собой сложится.
С Сашкой-синдромом Вера именно так и попробовала. Даже нарочно «забившись» с Касечкой: дескать, а попытаем вот такого еще щастьица! Причем, попробовала честно. И той же Касе без утайки описывала, как вполне себе милый Саша пришёл на выставку в музей фотографии (что на Петроградке её любимой и родной), как его с ней, Верой, познакомили, как она сидела потом в кулуарах выставочного зала, приведомая туда (именно так) всёподрядснимавшим Сашей. Как она вела себя там – тихо-тихо, прямо как сама, вероятно, в такие же минуты, Каверина. Как молчала, слушала и тихо, уже совсем тихо, улыбалась. Как ничему не противилась. Ничего не предлагала. Ни с кем не шутила. И – боже упаси! – ничегошеньки сама не придумывала.
И вот, прошла неполная пара месяцев – и что мы имеем?!
Скуку смертную. Обречённость ждать (чего-то). Свою «жилеточность» – для его постоянных нескладух и метательств. И полное непротивление ничем – всему.
Вот
