Шарма побольше, чем на сцене у Шмыги!
Семен, говоря о ней, наоборот, прибегал к неприличным намекам.
Ее подпускали к разным влиятельным мужичкам. Подпускали, как бабочку: роскошную, нездешнюю по уму, и едва ли не светскую по манерам. Одних потом могло ожидать карьерное продвижение, место во власти; других стирали, как ластиком, едва она их оставляла. Теперь, когда по слухам она была обеспечена, искала то ли жениха, то ли новую жертву, то ли продолжения приключений, доверительно подкрашенные в тональность вечера губы, казались более чем доступными.
Если бы не глаза: холодноватые. Взгляд как бы взвешивал тебя целиком, от него становилось не по себе.
Что-то спросила у подлетевшего к ней Даниила, того самого, что еще недавно услужливо приносил нам закуски. С метрдотелем обменялась рукопожатием. Мелькнул перстень с рубином, перевитым двуглавой змеей.
Модельер не отводил взгляда, пока она не села за столик.
Зашел разговор о тех, кто с ней рядом, кому принадлежит квартира на Старом Арбате, в которой живет.
– Фохту, – ответил Артанов. – А те, кто за столиком – два богатых чечена: оба готовы бросить к ее ногам состояние!
Упоминались и другие любовники. Никто не мог сказать точно, сколько ей лет и был ли ребенок, о котором ходили слухи; вроде бы – да, но куда и к кому она отправила его – неизвестно.
– Может, у родителей Карлика?
– У Марчелло?..
Желая дать понять, что знает больше, Семен утверждал, что его милицейский приятель как-то говорил с человеком, который держал в руках ее паспорт: совершенно чистый. Ей двадцать восемь. Он даже назвал точную дату, но вовсе не исключал, что она могла дать взятку, чтобы в паспорт вписали только то, что хочет она.
– Воздействие ее сексуальности гипнотическое! – добавил портняжка. – Тайна, не всеми осознаваемая…
– Ее тайна, Дмитрий Сергеич, в другом, – шепнул мне Артанов. – Она не дает взяток – она их берет. Если захочет, деньги понесут ей мешками. Обрати внимание, как эти два смуглых абрека глядят на нее – хищники, готовые перегрызть глотку друг другу. Она – медиум.
– Ведьма?
– Если хочешь, называй так. Но с ее помощью Фохт стал всемогущим!
Она в это время очищала яблоко, покойно, как бы совсем отстраненно; шевелились губы. Кавалеры ей отвечали; действительно – почти поединок. Слов было не разобрать, и хотя она улыбалась, как бы поощряя: «Ах, да, правда, правда!», все же казалось, что глаза ее в этот миг слегка иронично прищурены, как бы говоря: о боже, как скучно – как вы, мужики, все одинаковы!
Каприз любопытства сильнее приличий. Так и хотелось спросить: кому из абреков отдаст предпочтение? Тому, что со шрамом? Или – другому, похожему на арабского шейха, которого назвала Рамазаном? Тем более тот вдруг произнес:
– Не желаешь ли заехать ко мне?
– Почему бы нет.
Однако Артанов в это время что-то шепнул в ушко Дуняше. Та поднялась, Рыжая – тоже. Семен вызвал такси.
