прошептала я, шаря по полу дрожащими руками и суя зажигалку в карман плаща, пытаясь встать. Капитан и Петр одновременно подали мне руки, чтобы помочь, но я отшатнулась от капитановой руки, которой он касался трупа, как от крокодиловой пасти.
– Это нервы, – запинаясь и чувствуя, как краснею пятнами, объяснила я, стараясь не смотреть в сторону врача. Но тот, к моему облегчению, уже вернулся к своему прежнему занятию. Действительно, ну подумаешь, неврастеничке плохо стало, он и не такое видывал на своем веку.
– Все уже в порядке, – поспешила я предупредить вопрос капитана. – Только можно закурить?
Между прочим, не так уж я и симулировала, сердце действительно выскакивало из груди, хотя к чему уж слишком рьяно отрицать свои актерские таланты? Медленно затягиваясь и томно полуприкрыв глаза, я смотрела туда и сюда, продолжая мысленно ставить свои автографы на бирках изъятых вещественных доказательств.
Из редакции мы разошлись вчера в девять вечера, и зажигалка была у Кряжимского, а сегодня в восемь утра он улетел отдыхать. Значит, попала она сюда в этот промежуток времени. Уж не нашего ли Сергея Ивановича видела вчера любопытная Валерия Борисовна? Мы бы пообщались с ней в любом случае: болтун – находка для шпиона, и мог бы получиться интересный репортаж, но теперь у меня в этом деле был особый интерес.
Капитанское «это недолго» оказалось обманчивым, как мираж в пустыне, осмотр затянулся на несколько часов; устав и остервенев, я стала несколько лучше понимать неблагодушное настроение многих сотрудников милиции. Степу увезли, квартира окончательно приобрела разгромленный вид, мои сигареты закончились. Предупредив, что в случае необходимости нас могут вызвать к следователю или в суд, меня и Петра наконец отпустили восвояси.
Петр рысцой потрусил вниз, что-то бормоча на ходу про жену и баню, вернее, головомойку. Я же, хоть зажигалка буквально прожигала в моем кармане дыру, задержалась и была вознаграждена – меня любезно подвезли до дома, поскольку идти к Александре не было уже никакого смысла.
Было очень поздно, а слабость и апатия, которые я всячески изображала в квартире Степы, действительно овладели мною. Выбравшись из душа и зевая во весь рот, я с трудом доплелась до спальни. «Подумаю об этом завтра» – пронеслась последней оправдывающей мыслью знаменитая фраза Скарлетт, и я погрузилась в глубокий сон.
Глава 2
Стоя в коридоре на холодном полу босыми ногами, я пялилась на серебряную зажигалку в своей руке. Я проснулась утром без будильника, и первой мыслью было: а вдруг я ошиблась и зажигалка не Кряжимского? Но, увы, знакомые витиеватые вензеля К.С.И. говорили об обратном. Яростно пытаясь продрать заспанные глаза в ванной, я вспоминала все, что узнала вчера, и пыталась продумать план действий.
Произошедшее казалось попеременно то дурным сном, то неудачной шуткой. В невиновности Кряжимского я не сомневалась, но неприятности
